Индейский трон, или Крест против идола
Шрифт:
– Кстати, наш проводник, как его…
– Алонсо?
– Да, именно так его называли.
– Крещеный индеец, – кивнул сеньор Диас. – Кажется, тотонак, насколько я разбираюсь. А что это вы о нем вспомнили?
– Так. – Принц пожал плечами. – Хотел кое о чем его спросить. О том капище… брр!!!
– Ох, все-таки надобно вам поскорее креститься, дон Карлос!
– Я же сказал – как только явимся в Теночтитлан!
Сеньор Диас поднялся и подкрутил усы:
– Кажется, здесь становится слишком жарко. Идемте, дон
– Святой отец тоже играет?!
– О! Еще как!
Они так и не пришли. Никто! Зря принц торчал под пихтой, зря потом ошивался возле дворца – тщетно! Так никто и не объявился. Черт! Что же делать-то?
Вечером играли. Поначалу везло – Куатемок с Берналем Диасом выиграли поставленное Кортесом золотое блюдо и синий кастильский плащ добротного фламандского сукна, богато расшитый серебром и золотом. Потом, когда утомившуюся донью Марину сменил патер Ольмедо, напарники лишились и плаща, и блюда, и перевязей, а потом дело дошло и до камзолов… И тогда принц все же остановился, вышел из-за стола, сославшись на головную боль.
– Вот-вот, – обрадованно воскликнул сеньор Диас. – И я тоже с большим удовольствием пройдусь – подышу в саду воздухом.
Куатемок гулял недолго, ушел в отведенную ему комнату, действительно большую и красивую, правда, как всегда у индейцев, почти без мебели, если не считать циновок, низеньких, без ножек, стульчиков и вместительных плетеных сундуков вдоль стен.
Принц все ждал, исполнит ли свое обещание сеньор Диас, не забудет ли… Не забыл!
Проводник, недавно крещенный тотонак Алонсо, явился и тут же пал ниц:
– Мне сказали, ты звал меня, великий молодой вождь!
Он говорил на наречии, вполне понятном принцу, слава богу, можно было обходиться без переводчика. И оказался вполне понятлив.
– Капище? Какое капище? Ах, тот храм, в лесу… Да, это святилище Тескатлипоки… Голубого Тескатлипоки, его опекают «голубые» жрецы, голубой – их цвет и цвет…
– Я знаю – цвет смерти. Что же ты остановился, Алонсо? Продолжай!
– Слушаюсь, великий касик! Но… я, кажется, все уже и рассказал, что знал.
– Ты не рассказал о жрецах! Что это за жрецы такие, «голубые»? Они есть в этом городе?
– Наверное, есть, – шепотом отозвался индеец. – Мой господин, смею сказать – они повсюду.
– Как это повсюду? Их что же, много?
– Это бродячие жрецы, господин. Их главный – в Теночтитлане, в Городе Солнца. Так говорят. В начале каждого месяца жрецы приходят в лесные и горные храмы… приносят жертвы. По всей горной стране… Никто не осмеливается мешать им – кто же будет спорить с богами?
– Да уж, дураков нет. А что, друг мой, значит,
– Есть, господин. – Алонсо говорил тихо-тихо, так что принц едва слышал его. – Я – проводник, я знаю… Случайно. Может быть, знают и местные почтека… и охотники. Но – не скажут, ибо «голубые» жрецы злопамятны и мстительны. Сказать по правде, я тоже их очень боюсь.
– Что же тогда рассказываешь?
– Потому что я – христианин. Патер Ольмедо объяснял мне… Это не боги – демоны! Кровавые демоны… Я знал и без него – когда был голод, жрецы принесли в жертву всех моих детей… маленьких… одного за другим. Поэтому я ненавижу жрецов. Всех.
– И ты покажешь храм?
– Да, господин. Как только ты скажешь. Мы ведь возьмем с собой воинов, правда? О, жрецам не придутся по нраву грохот и молнии – пули!
Индеец радостно рассмеялся, и Куатемок некстати подумал, что не только «голубые» жрецы отличаются злопамятностью и мстительностью. Ишь, привыкли полагаться на страх! Как бы посеявшие ветер не пожали бурю.
Патер Ольмедо тоже вызвался идти «супротив пакостных и поганых жрецов», узнав от Алонсо и Диаса суть дела.
– Мне, конечно, приятно, что вы, дон Карлос, настроены столь резко против поганых капищ и их служителей, но… – Священник прищурился. – Все же скажите, какое вам до всего этого дело?
– До «голубых» жрецов, патер? – Куатемок ухмыльнулся, поправив тяжелую шпагу, грозно висевшую на боку. Эта вещица постепенно становилась в его руках страшным оружием – не зря тренировался и с Берналем Диасом, и с Альварадо – Солнышком. – Жрецы Голубого Тескатлипоки – мои старые враги, – хмуро пояснил принц.
– Голубого Тес… Тек… Господи, даже и не повторить – ну и демон! – Патер Ольмедо с усмешкой покачал головой и тут же спросил: – Хватит ли нам солдат, друг мой?
– А сколько вы взяли?
– Дюжину.
– Ну, тогда – вполне. – Куатемок потер руки. – Не думаю, чтобы у жрецов было слишком уж много помощников-слуг – ведь они все же, насколько я знаю, не местные.
– Клянусь святым Иаковом, один испанец стоит двадцати дикарей! – положив руку на эфес шпаги, гордо заявил Берналь Диас – и это вовсе не являлось пустой похвальбой, в действительности так оно и было.
Ведомые Алонсо, они миновали городские ворота и вышли на широкую дорогу, исполинской змеей извивавшуюся меж горных отрогов и скал. В синем утреннем небе, отражаясь в кирасах и шлемах солдат, ярко сверкало солнце. По пути частенько встречались нарядные, идущие в город люди – они пели песни, шутили, громко смеялись.
– Что сегодня за праздник? – удивленно поинтересовался святой отец. – Верно, день какого-нибудь гнусного демона?
Шагавший рядом со священником Куатемок расхохотался: