Индивидуальный маршрут, или 7 перевалов на троих
Шрифт:
Я же со своим рюкзаком опять самостоятельно справиться не мог, и ребятам пришлось поднимать меня с земли уже привычным способом – ухватив за руки.
Мы продолжали свой путь. Наша тропа поднималась всё выше и скоро должна была соединиться с основной тропой «Тридцатки». Я немного отставал от товарищей, но уже освоился с непривычно тяжелым рюкзаком – вошел, как говорится, в темп и ритм и теперь с любопытством поглядывал по сторонам.
Была середина сентября – альпийские луга уже начинали рыжеть, но листва на деревьях, оставшихся внизу, еще практически не подавала осенних признаков и лишь кое-где была тронута зеленоватой желтизной. И всё же знакомые горы выглядели по-другому, чем в прошлые разы…
Кавказ красив в любое время года!
Поздней весной и в начале лета, еще покрытый кое-где снегами, но со свежей ярко-зеленой травой на проталинах и изумрудной молодой зеленью лиственных деревьев, контрастирующей с темными пихтами и соснами, Кавказ похож на ухоженные, будто нарисованные, швейцарские Альпы.
В середине и ближе к концу лета цвет зелени углублялся, в альпийской и субальпийской зонах расцветало множество ярких цветов, украшая склоны невообразимым многообразием красок, делавшим Кавказ чем-то похожим на Алтай…
И лишь с началом осени, когда сходили последние снежники, а новый снег еще не выпал, когда полностью обнажались разноцветные скалы и начинающие рыжеть травянистые склоны, Кавказ входил в ту фазу своей подлинной красоты и величия, за которые был воспет А. С. Пушкиным, М. Ю. Лермонтовым, Л. Н. Толстым и многими другими писателями и поэтами… Именно осенью Кавказ приобретал ту самую великолепную романтическую суровость, за которую его так любили те, кто хоть раз ступил на его склоны и кого он не отверг за немощь и малодушие.
Нет, друзья, я не пытаюсь приписать себе выносливость и силу духа только потому, что набрался решимости приехать сюда… Просто я шел, было тяжело, гудели ноги, болели плечи… Временами я задыхался и потел под своим туристическим «ранцем», как полудохлый крыс, придавленный здоровенным котом! Но мне было хорошо, как бы это ни было странно. Из чего я делал вывод, что уже был в этих горах если не желанным, то терпимым гостем, и насколько далеко и высоко горы будут пускать впредь, зависело только от меня.
Похожие эмоции испытывали и мои товарищи. Александр не выпускал телефон из рук и постоянно фотографировал – видимо, опасаясь, что окружающее великолепие плохо запечатлеется даже в его молодом сознании. Он по-прежнему забегал вперед – еще не уставший, не сбивший до крови ноги и пока думавший, что его ждет прогулка не сложнее «Тридцатки». У меня было более приближенное представление о сложности похода, но и оно было далеко от истины.
Наш инструктор, как будто совсем перестав замечать тяжеленный рюкзак за плечами, тоже восхищенно оглядывался по сторонам, но это было восхищение другого рода – в горах он был если не хозяином, то уже своим!
Ивана с детства окружали по-своему живописные, но ровные, как стол, и безлесные степи Ростовской области, единственным разнообразием которых были заросшие ивой донские поймы да лиманы Таганрогского залива. Поэтому здесь он находил для себя то зрительное многообразие, которого, наверное, так недоставало на равнине.
Александр, родившийся рядом с этими горами, но до недавнего времени любовавшийся ими только издали, наконец пришел в эти горы и сейчас, видимо, искренне радовался, поняв, с какими местами рядом был его дом.
Что же касается меня, то я был типичным порождением городских каменных джунглей, да не просто городских, а столичных! Избалованный, с одной стороны, преимуществами московской прописки, с другой стороны, я в душе не принимал и не понимал городской суеты и царящего в ней равнодушия и одиночества – все куда-то вечно спешили, были замкнуты на своих делах и проблемах, и до тебя никому не было никакого дела. Не то чтобы я жаждал какого-то повышенного внимания к своей персоне (а внимания некоторых городских персонажей вообще стоило избегать), просто отмечал поразительную вещь: здесь, на природе, в обществе всего лишь двоих верных товарищей, я чувствовал себя менее одиноким и оторванным от общества, чем в многомиллионном мегаполисе! А уж если группа большая была, то вообще возникало ощущение, что ты член огромной коммуны!
Наверное, именно поэтому меня всю жизнь тянуло на природу, а особенно в горы!
Однако путь к горам занял двадцать с лишним долгих лет! Ослабленное городской средой и чрезмерными, а зачастую просто глупыми ограничениями здоровье (какие там горы, если даже слегка промокшие ноги были катастрофой!), неуверенность в своих силах и неоднозначное отношение близких долгое время стояли практически непреодолимыми препятствиями не то что к походам, а вообще к самостоятельным путешествиям!
Лишь к четвертому (!) десятку, достаточно окрепнув и честно всем (и в том числе себе) доказав свою способность к суровой самостоятельной жизни, я рискнул отправиться в горы. Мама (надо отдать ей должное), уверовав наконец, что я не пропаду, не заболею и постараюсь никуда не вляпаться, сама нашла мне подходящий тур – на ту самую «Тридцатку», с которой и начались мои первые шаги на тяжелом, но полезном для души и тела поприще горного туризма.
И вот уже два года прошло с тех пор, как я впервые ступил на горную тропу и уже в третий раз взбирался на эти склоны, любовался этими горными лесами, альпийскими лугами, скалами и панорамой Главного Кавказского хребта. Как будто и не уезжал никуда! Как будто не было этих двух лет и годового перерыва, и я только накануне был здесь и лишь на несколько дней спускался за провизией.
И всё же, возможно, человеку стоит приходить в горы и вообще в туристическую жизнь намного раньше. Туризм и природа должны формировать человека, его здоровье, сущность и мировоззрение, а не наоборот, как в моем случае, – получалось, всю жизнь я занимался тем, что готовил себя к туризму и природе, словно собирался не в походы по своей естественной среде обитания ходить, а в космос лететь! Но всё равно, даже получив право по силам и здоровью бывать на природе, я был здесь всего лишь гостем.
Некоторые из вас могут удивленно спросить: как, разве человек с его цивилизацией и техническим прогрессом до сих пор является гостем на природе, а не хозяином?! Да, друзья! Это, разумеется, только мое мнение, но на природе мы всего лишь гости. Уверен: многие мои товарищи по туризму с этим согласятся. Ведь даже неделя сурового походного быта и в условиях даже не очень высоких гор здорово вправляла мозги на этот счет! Человек быстро понимал, что без этой жалкой кучки предметов цивилизации, которая была у него в рюкзаке – без прочной палатки, нескольких комплектов одежды, теплого спальника, аптечки и изготовленных на заводе пищевых концентратов, – а главное, без опытного инструктора (который, правда, был круче вас только тем, что знал, как при помощи этих предметов выжить), он на природе, которой он вроде как дитя, даже в теплый сезон без вреда для здоровья не протянет и трех суток. Днем вас изжарит, ночью вы будете дрожать от холода, а голод отнимет силы уже через несколько часов.