Индивидуальный маршрут, или 7 перевалов на троих
Шрифт:
И главное – селфи! Чем больше, тем лучше! И морда так, и морда сяк перекошена, и подпрыгнуть, и раскорячиться, и язык высунуть…
Нет, я не призываю совсем отказываться от съемки или стыдиться делать селфи, так активно и по большей части обоснованно последнее время высмеиваемое сатириками и юмористами-стендаперами… Более того, красиво сделанный кадр с тщательно подобранной экспозицией или грамотно организованное коллективное селфи, а также хорошо снятое видео – это важные и увлекательные элементы активного отдыха.
Однако во всём нужно соблюдать разумные границы. Порой доходит до абсурда: турист вместо натуральных впечатлений привозит домой миллион одинаковых, зачастую дерьмовых фото, а также гигабайты дрожащего и мутного видео. И потом разгребает всё это неделями, а то и месяцами, тратя на это времени больше, чем был в самом походе! А то и вообще от недостатка времени забрасывает всю эту кучу цифрового мусора, который из-за объема толком еще и показать никому нельзя.
Справедливости ради надо заметить, что далеко не все попадались в эту ловушку цифровых гаджетов. Да и те, кто попадался, в последнее время стали умнее и, сделав пару-тройку фоток на память, просто наслаждались видами природы. Ни одна фотография, даже сделанная профессионально, не передавала всей мощи и перспективы того, что ты видел своими глазами. А главное – не сохраняла твои впечатления.
Но если турист сначала вдоволь наслаждался видом, пропускал через себя все эти эмоции и ощущения и, подождав, пока они осядут приятным осадком и усвоятся, только после этого вытаскивал фотоаппарат или другой «снимающий» гаджет и делал пару снимков, то в этом случае, даже плохонькая фотография, была способна воскресить в памяти пережитые эмоции.
Но я пока еще был подвержен этому синдрому цифровых «снималок» и поэтому, завидя хороший вид или объект, тут же выдергивал фотик из сумки, словно шериф-самодур кольт при виде ковбоя или индейца. И такая ситуация, как с этой «сырной» скалой, была пока редким исключением – таким редким, что Иван даже удивился, сам напомнив мне про необходимость щелкать и селфить. Я передал фотоаппарат Ивану, и он несколько раз меня сфотографировал, пока я ерзал по впадине, добросовестно скрючиваясь в различные позы и корча рожи. А потом я слез и, забрав у Ивана фотоаппарат, отошел подальше и так же добросовестно отщелкал «сырную» скалу: горизонтально, вертикально, на ручной, автоматической и режимной настройках, обойдясь, к своей гордости, минимумом кадров… Хе-хе, штук десять, не более!
Александр менее фанатично, но занимался тем же самым. Наш инструктор, терпеливо выждав, пока мы наиграемся в цифровых натуралистов, вытащил наконец свой смартфон и, скромно сделав один кадр и даже не посмотрев, получился ли он, дал команду двигаться дальше. Времени у нас оставалось не так много, а впереди было еще наверняка много интересного.
«Сырная» скала тянулась вдоль траверса горы метров на сто – сто пятьдесят. Где-то посередине нее мы, к своей радости, обнаружили практически пересохший к сентябрю родник. Однако, аккуратно черпая кружкой воду, накапливавшуюся в небольшой впадине, мы смогли наполнить фляги чистой родниковой водой. Это было очень кстати, так как воды у нас практически не было – торопясь быстрее доехать до горы, мы впопыхах забыли купить воду, нарушив одно из правил пешего туриста: всегда с собой должна быть вода, хоть пол-литра, а в жаркую погоду – не менее одного литра! Никогда не следует рассчитывать на пополнение запасов воды в пути – магазин может быть закрыт, а родник – пересохнуть или не найтись в указанном месте! И мы чуть не оказались в такой ситуации. От жажды бы за несколько часов не умерли, конечно, но в том, чтобы шастать остаток дня с пересохшим горлом, было бы мало удовольствия.
К воде вообще нужно относиться с благоговейным трепетом – ведь это основа жизни! Зачем я привожу эту всем известную банальность? Дело в том, что просто знать – это мало. Для того чтобы, по словам Виталика, проникнуться уважением к этой презренной в обычных условиях жидкости, нужно испытать настоящую жажду. И Виталик по этому поводу рассказывал такую историю.
Кавказ – это вообще край родников и горных ручьев, поэтому мест, где можно набрать питьевой воды даже в засушливое лето, было предостаточно. Но вот однажды случилось: уже в середине августа целый день шли по жаре с рюкзаками, и нигде не было воды! Немногочисленные родники в известных местах пересохли, а небольшой запас воды выпили еще утром. К вечеру, слава богу, удалось набрести на родник, но все были к этому моменту уже в полуобморочном состоянии. Виталик рассказывал: жажда была настолько сильной, что воду не надо было даже пить, достаточно было просто намочить руку – и вода сквозь жадно раскрытые поры в считаные мгновения впитывалась в кожу. Вот что такое настоящая жажда!
Но хотя всасывание воды через кожу было, конечно, любопытным явлением, оно же означало: организм доведен почти до крайней степени обезвоживания! Поэтому Виталик не советовал доводить себя до подобного состояния даже самым выносливым. От такого недостатка воды сгущалась кровь, замедлялся метаболизм, прекращалось потоотделение, ну и всякое такое… Закончиться это могло, соответственно, тоже «всяким таким» – от теплового удара до сердечного приступа!
Поэтому лучше забыть еду, чем взять недостаточно воды! Чрезмерно, правда, заливаться водой тоже не стоит – и вообще в походе, и при длительной физической нагрузке есть целая система правильного потребления воды. Эти правила подробно описаны на различных туристических ресурсах в Интернете, поэтому не будем на них подробно останавливаться, ограничившись лишь дополнительным акцентированием внимания на этом вопросе.
Но вернемся на гору Монах. Жажда нам больше не грозила, поэтому мы смело двинулись дальше. «Сырная» скала скоро закончилась, и мы подошли к основанию одной из скальных террас. Помня, как живописно смотрелись эти террасы снизу, мы решили прогуляться на нее. Хотелось все их облазить! Особенно почему-то чесались ноги потоптаться на голове монаха.
Но скала Монах (я посмотрел потом по навигатору) была уже порядочно ниже, а времени было мало. Чёрт возьми, только по одной этой горе неделю лазить можно! Если бы не желание покорить Фишт, не исключено, что так бы и сделали, осмотрев заодно и гору Трезубец.
На террасу от основной тропы ответвлялась еле заметная тропка – видимо, протоптали такие же любопытные… Решив, что отклонение много времени не займет, мы, продравшись через кусты, оказались под сенью великолепных сосен, а под ногами у нас, выглядывая из мшистой, усеянной опавшей хвоей почвы, красовались огромные и помельче каменные валуны кубической формы.
Ну ничего себе контраст! Только что были скалы, похожие на сыр, а теперь такое ощущение, будто мы шли по развалинам гигантской, до самого неба, древней башни, разрушившейся от времени и превратившейся в гору из каменных обломков. Хотя кто ж знает – может, так оно и было!
Мы прошли немного дальше. Это была еще не вершина, но вид, открывающийся в просветы между сосен, был уже фантастический! Вроде всё то же самое – река Белая, Хамышки, Шахан, Пшекиш, – но мы были на другой высоте, и с другого ракурса эта же панорама смотрелась по-другому… Не хуже и не лучше, просто по-другому! И вызывала немного другие эмоции – это примерно как одна и та же мелодия, только в различном инструментальном исполнении и аранжировке.
И в этой медленно, но динамично меняющейся картине и, соответственно, меняющемся восприятии, наверное, и была одна из прелестей горных восхождений! Примерно то же самое чувствуешь, когда взлетаешь на самолете, – объекты, которые ты видел, находясь на земле и по отдельности, вдруг видишь с высоты и все вместе.
Но на самолете всё происходит быстро, а при восхождении картина меняется медленно, давая вдоволь насладиться всеми своими ракурсами… При этом важно, чтобы всё это сочеталось с физической нагрузкой, – ты как бы сам своей силой менял окружающий пейзаж, и всё более и более открывающаяся и расширяющаяся перспектива наполняла сознание всё более и более сильными эмоциями и удовлетворением, которые являлись как бы своеобразной наградой за каждый покоренный метр высоты!
Так мы и стояли на краю скальной террасы и, разинув рты, наслаждались неописуемой картиной, состоявшей из замшелых валунов под ногами, причудливо изогнутых альпийских сосен и горной речной долины, уходящей вдаль на 18 километров и закрывающейся высоким горбом хребта Пшекиш с его вершиной-тюбетейкой.