Индийская принцесса
Шрифт:
Аш знал, что Уиграм, будучи образцовым служакой, имеет к нему известные претензии, и, хотя они были в довольно хороших отношениях и в целом ладили друг с другом, Уиграм наслаждался именно обществом Уолтера, в чьем присутствии уравновешенный и сдержанный брат Квентина раскрывался с лучшей стороны: непринужденно болтал, весело смеялся и вообще держался так, словно он тоже молодой прапорщик.
Наблюдая за их оживленной беседой, Аш радовался визиту Уиграма. В любое другое время он, возможно, почувствовал бы укол ревности, видя нескрываемое восхищение, с каким Уолли относился к старшему мужчине, и осознавая, что в течение восьми месяцев его отсутствия эти двое явно часто виделись и стали близкими друзьями. Но он не был готов
Он радовался и за Уолли: поскольку Уиграм отбывал из Равалпинди в один с ним день, они поедут вместе, а значит, Уолли не только проделает путь в компании приятного спутника, но и прибудет в Мардан в обществе одного из самых популярных офицеров корпуса. Одно это гарантирует ему хорошее начало, а его собственные достоинства вкупе с похвальными рекомендациями, которые Зарин привезет в полк, сделают все остальное.
Аш не опасался за будущее Уолли в корпусе разведчиков; мальчик родился под счастливой звездой и однажды прославит свое имя. Как некогда мечтал прославить свое имя сам Аш.
После отъезда Уолли бунгало казалось очень тихим, и по утрам из ванной комнаты больше не доносились воинственные гимны. Оно стало невыносимо пустым – пустым, слишком большим и удручающе запущенным.
Аш вдруг заметил, как сильно обветшало их жилище и насколько убоги предметы обстановки, которые они с Уолли брали внаем за непомерную ежемесячную плату у базарного поставщика. Раньше он считал бунгало достаточно комфортным и, несмотря на отдельные явные недостатки, даже уютным. Но теперь оно казалось грязным и унылым, а стоящий в нем запах плесени, пыли и мышей раздражал до крайности. Комната, прежде служившая спальней и кабинетом Уолли, успела принять такой вид, словно в ней уже много лет никто не жил, и единственным свидетельством, что Уолли спал здесь когда-либо, был валявшийся на полу клочок бумаги – похоже, обрывок счета из прачечной.
Окинув взглядом эту пустую комнату, Аш почувствовал неприятную уверенность, что навсегда потерял Уолли. Они еще встретятся и, конечно, будут довольно часто видеться друг с другом в будущем, когда он получит разрешение вернуться в полк. Но с течением времени и событий тесные узы дружбы, связывающие их, неминуемо ослабнут. Уолли найдет других и более достойных людей, заслуживающих восхищения, например Уиграма, а поскольку он обречен вызывать у всех приязнь и повсюду заводить друзей, он станет крайне популярным офицером и весьма ценным человеком в корпусе. Аш был не настолько низкого мнения о нем, чтобы предполагать, что старая дружба утратит для него смысл, когда появятся новые друзья, однако качество ее непременно изменится в силу разных обстоятельств, занятости и того, что на казенном языке называлось «неотложными делами службы».
Утро выдалось хмурым, пасмурным. Порыв ветра – предвестника одного из муссонных ливней, периодически затапливающих равнины, – пролетел по покинутой комнате, всколыхнув чики и принеся с веранды облачко пыли и сухих листьев мелии. Скомканный клочок бумаги – единственный след проживания Уолли здесь – подкатился по циновке к ногам Аша, и он поднял его, разгладил и увидел, что это не счет из прачечной. Поэт бегло записывал рифмы: «Томление, упоение, горение, смятение, исступление? Стремление, пере…»
«“Пере…”? “Переплетение”? – подумал Аш, внутренне улыбаясь. – Или что-нибудь более экзотическое, например “перевоплощение”?» (Стихи Уолли пестрели подобными словами.) Ашу стало любопытно, к кому он обращался на сей раз и встретит ли он когда-нибудь девушку, которая возбудит в нем не мимолетную страсть, но навсегда пленит его сердце. Почему-то он не мог представить
«Дело в том, – размышлял Аш, – что Уолли нравится ухаживать за хорошенькими девушками и строчить стихи, в которых он сетует на жестокость возлюбленных или воспевает их брови, ножки и смех, но на этом все и заканчивается. По-настоящему он любит только славу. Военную славу, да поможет ему Бог. Покуда он не избавится от этого, ни у одной девушки нет шанса. Ох, ладно, это у него неизбежно пройдет в скором времени; как и дружба со мной, полагаю».
Он перевернул клочок бумаги и увидел на обратной стороне текст, написанный на персидском. Очевидно, Уолли переводил отрывок из «Бытия», и Ашу пришло в голову, что этот измятый клочок бумаги довольно точно характеризует мальчика, одновременно свидетельствуя о его набожности, его попытках стихотворства, его волокитстве и его твердой решимости сдать экзамен по языкам с отличием. Перевод оказался на удивление хорошим. Прочитав написанные изящной арабской вязью строки, Аш понял, что Уолли занимался даже усерднее, чем он думал…
«И сделал Господь Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его. И пошел Каин от лица Господня; и поселился в земле Нод, на восток от Едема» [7] .
Аш содрогнулся, быстро скомкал клочок бумаги и отбросил в сторону, словно обжегшись. Несмотря на полученное в детстве воспитание, он не отличался особым суеверием и не слишком верил в приметы. Но Кода Дад говорил о назревающих в Афганистане волнениях и был встревожен возможностью новой афганской войны, поскольку пограничные полки будут брошены в бой первыми. А жители пограничных областей и всей Центральной Азии считали, что Кабульская равнина является землей Каина – той самой землей Нод, лежащей к востоку от Эдема, – и что кости Каина покоятся под холмом к югу от Кабула, который, по слухам, он и основал.
7
Бытие, 4, 15–16.
Связь здесь, конечно, представлялась притянутой за уши, и то, что Уолли выбрал для перевода именно этот отрывок, вряд ли было случайностью: он недавно читал мемуары первого могольского императора, Бабура Тигра, и, очевидно, достаточно заинтересовался этой легендой, чтобы прочитать данную историю в «Бытии», а позже использовать ее для упражнения по переводу. «Тут нет ровным счетом ничего необычного», – решил Аш, устыдившись своего суеверного страха. Но все равно он жалел, что прочитал эти строки. Та часть его существа, которая была и навсегда останется Ашоком, увидела в них зловещее предзнаменование, и весь западный скептицизм Пелам-Мартинов или английской частной школы оказался бессилен до конца убедить его в нелепости подобной мысли.
Второй порыв ветра загнал маленький комок бумаги под хлопающий чик и унес через веранду на пустынный пыльный двор – и последнее свидетельство недавнего присутствия Уолли в доме исчезло. Когда Аш закрывал дверь, спасаясь от вихрящихся клубов пыли, на землю упали первые дождевые капли, а в следующий миг свет дня померк и мир наполнился ревом низвергающихся с неба потоков воды.
34
Ливень продолжался до конца недели. Он прибил пыль, охладил воздух и вынудил змей покинуть свои жилища: прежде они обитали в норах под бунгало и среди корней деревьев, а теперь поселились в ванных комнатах и среди цветочных горшков на веранде, откуда впоследствии были изгнаны слугами с громким криком и шумом.