Индийский веер
Шрифт:
Мы остались всего на несколько дней, и из Лондона я написала отцу, а Лавиния — леди Харриет. Мы сообщили, что уже вернулись из Линденштайна и, прервав путешествие, остановились в Лондоне. Через несколько дней мы будем дома.
Убийство в Фиддлерс-Грин
Я была опять потрясена ухудшением состояния отца. Теперь он ходил с палкой, но говорил, что еще в состоянии выполнять свои обязанности. В деревне у него было много добрых работников, которые были для него неоценимой помощью.
Он
— Дорогая моя, это должно быть было восхитительно. Прекрасная возможность. Ты поступила мудро, воспользовавшись этим.
Я уклонилась от его расспросов о замке и сказала себе, что, если можно, надо найти книгу о нем и что-нибудь узнать. Я упрекала себя за то, что не догадалась сделать это раньше. Но, конечно, мы многим были довольны.
Миссис Янсон сказала, что зимой он болел, и она ужасно боялась, что «придет та». Она была рада, что я дома.
13
Schloss (нем.) — замок, дворец
— Вы должны быть здесь, — многозначительно сказала она. — Я была несколько обеспокоена, услышав, что вы не собираетесь возвращаться прямо домой и намереваетесь шататься с иностранными принцессами.
— Это только одна принцесса, миссис Янсон, — напомнила я ей.
— Достаточно одной. Вы должны были вернуться прямо домой. Я не прочь сказать всем, что со школой покончено. Как Полли?
— Очень хорошо.
— Я знаю, что она была рада видеть вас. Я сказала, что да.
Итак, теперь я покончила со школой. Я была «отполирована».
Кроме того, я поняла, что уже больше не та невинная девочка, которая уехала во Францию.
В ту ночь, когда я лежала в своей кровати, мне снились беспорядочные сны.
В моем сознании всплывали и исчезали лица. Герцогиня… ученый… старик со своими кострами… (все ожидающие смерти… и многие из женщин, дающие начало новой жизни. Я рисовала себе бодрую усмешку Агаты, тоскующие взгляды Эммелин и измученное лицо Мириам. Я представляла тайную зловещую улыбку тети Эмили, когда она улыбалась мне, как бы говоря: «Ты никогда не убежишь… ты всегда будешь здесь… уютно… уютно…»
Я проснулась с криком: «Нет, нет».
Затем я осознала, что нахожусь в своей собственной кровати и это был всего лишь сон. Я была свободна.
Лавиния пришла на следующий день.
— Поехали на лошади, — сказала она, и мы поскакали вдвоем, так как будучи настоящими юными леди, мы могли ездить уже без сопровождения грума.
— Я чувствую, что только так можно поговорить без опасения. Вокруг очень много народа. Они могут услышать. Моя мать говорит о лондонском сезоне, — начала разговор Лавиния.
— Она ни о чем не догадывается?
— Конечно, нет. Почему вдруг?
— Мой отец задает опасные вопросы о Линденштайне.
— О,
— Тебе хочется туда?
— Конечно, хочется. Я смогу выйти замуж за богача с тем, чтобы суметь расплатиться с тетей Эмили. Эта женщина — акула.
— Ты так не думала, когда поехала к ней.
— Я не знала, что это будет стоить так дорого.
— Как долго тебе придется платить?
— Больше года… если не смогу добиться, чтобы мама увеличила денежное пособие.
— Почему ты не попросишь Фабиана?
— Я не могу ему сказать, зачем мне нужны деньги, а он пожелает узнать.
— Не можешь ли ты сказать ему, что это твоя тайна?
— Ты не знаешь Фабиана. Он хочет знать все. Он всегда был таким. Нет. Пока не найду богатого мужа, я должна буду платить из собственного содержания.
Я посмотрела на нее с удивлением: как она может так говорить? Разве она никогда не думала о маленькой Флер? Не хотела иногда побыть со своим ребенком?
Я спросила ее об этом.
— О да, — ответила она, — но я не могу, понимаешь? Те двое ухаживают за ней. Они уже полюбили ее.
— Я скоро поеду туда и увижу их. Я хочу тоже увидеть Флер.
— Вот и хорошо. Ты сможешь рассказать мне, как она.
Я удивлялась, как быстро восстановила она свою прежнюю уверенность. Смиренная, боязливая Лавиния быстро исчезла. Она пережила свое несчастье и, как я могла видеть, была готова к новым приключениям.
Она ни о чем не могла думать, кроме как о предстоящем сезоне, как она будет наслаждаться им. Она уже восстановила свой здоровый вид и даже гордилась, уверенная, что станет дебютанткой сезона.
Я посетила Фремлинг один или два раза. Я видела леди Харриет, которая была любезно вежлива со мной. В ее жизненной схеме я уже больше не имела значения. Я исполнила свою роль охраняющей компаньонки Лавинии в течение школьных лет и теперь возвратилась на свое законное место — простенькой дочери пастора.
Возбуждение Лавинии росло. Строились большие планы. Леди Харриет собиралась развивать в ней ряд достоинств. Она предполагала вскоре отбыть вместе с Лавинией в свою лондонскую резиденцию, и там Лавиния должна будет проявить свои способности, обучаясь тому, как делать реверанс, как танцевать новые модные танцы и некоторым правилам поведения; она, конечно, посетит придворных портных. Весной ока будет представлена ко двору.
В течение зимы я редко видела Лавинию. Я написала несколько писем Полли, а она сообщила мне, как развивается Флер. Ребенок был замечательный. Такого ребенка, как она, еще не было в мире. Они с Эфф по очереди катали ее, и у них был чудесный уголок в саду за домом, где она могла находиться в своей коляске.
Она уже узнавала их и какой же поднимала шум, когда хотела, чтобы ее взяли на руки.
Я знала, что Флер не будет обделена объятиями, и радовалась, как всегда, счастливой судьбе, которая подарила мне Полли.