Индоевропейский язык и индоевропейцы. Часть 1
Шрифт:
— Погоди, погоди. Это же я вроде сказал, что худеть буду, — осторожно вставил я.
Как это один? Мы всегда и во всем вместе. Только вот слезу земляную деду вернуть придется. Сердится. Но я твердо сказала, прямо кулачком стукнула. Мама плачет, дедушка сердится. Бабушка плачет, а дед все равно сердится. А папа даже поддержал, хорошо, что у меня свое мнение есть. Даже Паше пальцем ткнул, велел у сестры учиться. Он мне прислал диетолога, правильное питание подобрать. Я сначала не хотела, мы же с тобой, Боря, сами разберемся. Но потом пусть.
— Ты что, Юль, серьезно, насчет худеть? А расскажи, завтракала ты чего?
— Все, как диетолог сказал. Салат из крапивы с одуванчиками и морс из сухих фруктов с витаминами. Диетолог сразу переставать есть не велел. Опасно это. Сначала невкусно было, даже противно. А потом я про тебя вспомнила. Если ты смог, то и я смогу. На учебу мне теперь не надо, в понедельник мантию сдам. Квартира Паше остается, так дедушка сказал, а я к тебе жить перееду. Ой, нельзя нам до свадьбы вместе жить, что же делать, что? Ой, Боря, ты же придумаешь, тебе это раз плюнуть.
Голова пошла кругом. Одна новость за другой, и все переворачивает с ног на голову.
— Только Паша расстроился, ты ему с текстом помочь обещал для поэтического бота. А все не шлешь. А он нервничает и пельмени ест. А мне сначала обидно было, пахнут вкусно. Но я твердо решила, мы с тобой, Боря, все выдержим.
С князем чуть прояснилось, к чему приглашение настойчивое. Я же у него перспективного земляного мага увожу, из-под носа. Причем как-то странно увожу, сам для этого и палец о палец не ударил. Он вроде сам уводится, а виноват я. Надо будет Юлю напугать аккуратно, так, чтобы сама сбежала. Операцию показать кровавую или бандитов, с которыми у меня дружба.
Пообещал железобетонно прямо сейчас с Пашей поговорить и успокоить. Вменяемый текст написать — время нужно, скелетик уже накидал, но еще бы часик в спокойной обстановке посидеть. Стоп, если Паша детские стихи любит — можно ему еще кое-что сплавить. И кузнечик ему на ура зашел. Агния Барто свой первый сборник после войны публиковала. Тот самый, где зайку хозяйка бросила, бычок качается, а мишке лапу оторвали. Быстро открыл чистую страницу, наколотил знакомых четверостиший. Отправил толстяку с пометкой, все честно, никто раньше не слышал — просто дарю.
…
Тренькнули ладони и сразу замолчали. Через пару секунд повторилось. Затем третий раз. Был у нас во времена конских цен на разговоры такой тариф — «Перезвони». Находились товарищи. Они в любых мирах находятся, кои думают в одинаковых направлениях.
Набрал сам, приглашение как бы намекает:
— Цыпа, чего звонишь и сбрасываешь?
— Тебе хорошо, Боря, а мне теперь экономить надо. Забыл, что меня отец выгнал и наследства лишил. И из университета меня поперли, я теперь оценщик недоученный и нищий. Без поддержки и пер-спек-тиф.
— Я помню, что ты вчера ценностей на сотню тысяч взял.
— Какая сотня, побойся Вечного ученика. На восемьдесят шесть еле-еле наторговал. Так орал, что горло сорвал. Правда три позиции оставил, колье и пару колец. Маловато скупщики дают, а моя оценочная интуиция на что? Больше взять можно, на аукцион выставил. Через три дня еще деньги будут. Но пока надо пояс затянуть, затянуть.
— Ладно, с промышленным предприятием разобрался? Я же тебя не зря посылал.
— Тьфу ты, Боря, убоись Вечного ученика и его пилигримов тоже. Мрак там беспросветный. Один цех, в котором и целюлозу замачивают, в корытах дырявых. И сушат, и рулоны режут. И бухгалтерия у них тут же сидит, в этом корыте, и дирехтор. Еле концы с концами сводят.
— По отчетности у них прибыль — тысяча в месяц.
— Какая тысяча, пусть мои глаза не видели срама такого. Ну да, тысяча есть. Точнее я больше нашел. Воровали там со всех щелей. Тысяча восемьсот теперь прибыль точно будет. Но со следующего месяца. Сейчашнюю я велел два корыта новых купить и работника еще нанять.
— Что с заказом моим?
— Все как договорено, все по схеме. Ткани, фурнитура закуплена, первый десяток раскроен. Можем и так шить начать, но такие вещи лучше бы по фигуре подгонять.
— Тогда адрес своей лавки кидай, сейчас на примерку первую пятерку привезу. Еще, мантию земляную сподобить можешь? Моя, судя во виду и запаху, годится только на половые тряпки.
— Деньги то, деньги тебе перевести. Не малая же сумма собралась, а еще не все продано.
Как незаметно голос меняется, последний вопрос на четверть тона тише и дыхание затаил.
— Деньги никуда переводить не надо. — важно выдал я, — Ты мой официальный партнер и казначей. Выдавать будешь мне и еще человекам паре. Мне сразу и без вопросов, другим — после проверки, зачем и можно ли обойтись дешевле.
…
— Бука, выбери ладонь самую лучшую. Не в смысле сообразительности, это не важно. Высокие, крепкие, с квадратными челюстями. Чтобы плечи пошире, взгляд твердый, и чтобы зубы все целые. Посылай их в ателье одеваться. Сам тоже приезжай, ты, конечно, худой и дохлый, но должность не допускает в рванье ходить.
Не выдержала своей очереди Язва. Названивать начала, еще пока я прошлый разговор не окончил.
— Тут, в общем, Груш, ему сообщение пришло.
— Неужто читать научился? — удивился я.
— Да не, не его это. Чтение. Совсем. Букву «А» три дня учили и перестарались. Теперь у него все буквы А. Но мы сообщение от него переслали, сообразили как. Там каракули сплошные, но Чижик перевел лихо. Знаешь же, он один с Грушем общаться может. Короче приглашение профессору на сход. Большой сход столичный авторитетов под председательством Очемелого — известного столичного вора-на-законе. Завтра ехать надо, явка обязательна, сам профессор и не больше двух человек охраны.
— Хорошо, информацию принял, до завтра еще дожить надо. Как шея не беспокоит?