Индок охотится за пауками

Пьянков Борис

Джентльменский набор! – со злой иронией подумал поэт.

В боковом отделении Коля нашел документы на купленную квартиру, паспорт и военный билет Лампасова, в котором было написано, что его владелец освобожден от службы в армии по состоянию здоровья.

Денег не было.

Может быть, Лампасов оставил деньги в квартире? – у поэта мелькнул проблеск надежды, – а где же тогда ключи?

Коля осторожно оглянулся по сторонам. Темнело, дул промозглый ветер. Кругом никого не было видно, и он решился обшарить карманы

покойника. В них он обнаружил ключи от проданной квартиры, зажигалку и немного мелочи. И тут совершенно неожиданно в голову поэта пришла шальная мысль:

– Ведь все документы у него в руках! Так что мешает ему стать владельцем квартиры ещё раз, от имени Лампасова? Лампасов квартиру продаст и уедет, а Коля Гузкин просто исчезнет. И ему тогда никакой владелец Мерседеса не страшен. Человека с того света на счётчик не поставишь…. Спрятать бы тело куда-нибудь от посторонних глаз!

Коля заметил на земле камень и начал сбивать висячий замок трансформаторной будки. Получилось! Трансформатор давно разобрали собиратели цветных металлов, и сейчас в будке валялись только обломки железа, старая ветошь, газеты и другой мусор. Поэт втащил труп в открытую дверь. Ему было противно возиться с мертвецом, но чего только не сделаешь ради спасения собственной шкуры. Фантазия поэта внезапно разыгралась.

– Нет теперь Гузкина, умер Гузкин! – сказал он себе.

Заботясь о будущем опознании, Коля оставил в кармане покойного свой пропуск и бросил рядом с ним пустую бутылку из-под водки, валявшуюся неподалёку. Пусть в полиции подумают, что он упился до смерти! Забрасывая покойника всевозможным хламом, он едва ли помнил о том, что выронил портсигар, когда-то принадлежащий Ивану Ивановичу. Впрочем, даже если и вспомнил, что с того? Коля не курил, так зачем ему помнить о чужой вещи, случайно найденной им после драки?

Дело сделано, – подумал Коля, – теперь труп найдут нескоро, значит, будет время, чтобы скрыться!

Он с огромным облегчением покинул пределы сада. На улицах уже зажглись фонари. Ветер бросал в лицо крупицы колючего снега. Поэта била крупная дрожь. Слава Богу, его никто не заметил! Грязную сумку Лампасова поэт брезгливо бросил в близлежащую помойку, где её тут же подобрал какой-то мужчина. Коле было наплевать. Мало ли бродяг лазает по помойкам!

В сумерках все кошки кажутся серыми, и близорукий поэт не обратил внимания на то, что высокий мужчина, подобравший сумку, вовсе не был похож на бомжа.

В магазине Коля купил литровую бутылку вермута, излюбленного им напитка, который часто вдохновлял его во время ловли ускользающих рифм и размеров. Ему хотелось успокоиться и всё хорошо обдумать. Он устало опустился на скамеечку в глубине опустевшего сквера, расположенного между домами и быстро опустошил из горлышка половину бутылки.

– За что вы убили Владимира Яковлевича? – вокруг не было ни души и поэту почудилось, что это ветер заговорил с ним еле слышным детским голоском, – что он вам сделал плохого?

– Кажется, я схожу с ума, – подумал он, прислушиваясь к шумящему в облетевших кустах ветру, – нет, всё же показалось ….

И поэт снова приложился к горлышку бутылки, а когда он опустил голову, перед ним вдруг возникло странное видение. Это была рано повзрослевшая шестиклассница Оля, с которой ему уже доводилось встречаться в яблоневом саду

– За что вы убили Владимира Яковлевича? – снова спросила девочка, певуче растягивая слова.

– Никого я не убивал! – закашлялся от неожиданности Коля.

– Я всё видела!

– Да не убивал я его, – хмельной поэт призывно похлопал по лавочке рядом с собой, – сядь сюда, я всё тебе объясню!

– А вы схватите меня и тоже убьёте….– сказала Оля, шаловливо склонив голову на плечо.

Было заметно, что она слабо верит в такую возможность.

– Сядь, говорю! – твёрдо сказал Гузкин.

Девочка послушалась и села рядом.

– Я знаю вас, – сказала она, – вы поэт.

– Откуда ты можешь это знать?

– А мне про вас Иван Иванович рассказал, наш учитель географии. Он сначала завучем был, а потом его понизили, вот он и стал работать вместо Владимира Яковлевича.

– Вместо кого? – удивлённо спросил поэт.

Коля вспомнил то, что Иван Иванович когда-то рассказывал ему про своего странного предшественника. Но тогда поэт не обратил на слова приятеля никакого внимания. Так вот кем был Лампасов на самом деле! Коля был так ошарашен свалившейся на него информацией, что переспросил девчушку ещё раз:

– Владимир Яковлевич работал в вашей школе учителем?

– Да, а теперь вы его убили. – Оля была сама простота.

– Да никого я не убивал, он сам умер!

– Вы же брызнули на него ядом из баллона.

– Это был слезоточивый газ, – сказал Коля, – а не яд. Понятно тебе?

– Да, – задумчиво сказала Оля, – Владимир Яковлевич должен был заплакать, но почему-то взял и умер…. Как таракан!

– А ты видела, как он издевался надо мной? – спросил поэт.

– Да, видела. Спряталась в кустах и смотрела. Но вы первый его ударили!

– Он не хотел отдать мне долг. Большие деньги! И ещё издевался надо мной, вот я и ударил его. Разве я не прав?

– В суде виноват всегда тот, кто ударил первым!

– Много ты в жизни понимаешь….– пробурчал Коля.

– Много, – вздохнув, подтвердила Оля, – и если вы дадите мне денег, я ничего в полиции не скажу!

– Денег-то нет! – сказал Коля.

– Но вы же обворовали сумку Владимира Яковлевича.

– В ней ничего не было, – сказал поэт, – я уже выбросил её в помойку.

– Если дадите мне денег, я позволю вам поиграть со мной, – бесхитростно сказала девочка, неожиданно распахнув куртку.