Инъекция
Шрифт:
– Да какое тебе дело? – усмехнулся я – лучше скажи, они уже дали результаты? Когда смогут сделать?
– Да походу никогда.
Улыбка стянулась.
– В смысле?
– То, что ты прислал, я передал в лабораторию. Мне только что позвонили. В этом дерьме не смогли вычленить ни одного компонента.
Тишина.
– Ты понимаешь, о чем я, Томи? В этой лаборатории, отстроенной за миллиарды долларов, искусно повторяющей самые сложные нейронные связи, не смогли вычислить ни единого компонента той хрени в капсуле, что ты мне дал. Что там, на хрен? Земля с Марса?
Марк напряженно хихикнул.
– Эй, Том, на связи?
– Да – я нахмурился – подожди, но что значит, никак не смогли? Ладно, плевать на состав. Просто продублировать это они смогут? Имея в наличии образец?
– Без вариантов, чувак. Они не знают компонентов, это никак не повторить.
– А какие еще есть лаборатории, куда ты сможешь это пристроить?
– Слушай, если в этой не нашли, то можешь мне поверить, тебе это дерьмо нигде не различат на составляющие.
– И что это значит? – мой голос уже напряженно подрагивал.
– Это значит, что черта с два тебе кто-то сделает партию этих волшебных капсулок, если не дашь состав сам.
Глава 3
– 1-
Первые пару секунд я просто молчал.
– Эй, чувак, ты здесь? – прервал тишину голос Марка за несколько миль отсюда.
И вот тогда я рассмеялся. Откинул голову назад, и смеялся, словно долбанутый, во все горло. Ученики опять стали поворачиваться на меня, а я держался за шкафчик и ржал, словно нажрался грибов или нюхнул больше нужного.
– Че, нашел уже местного барыгу? – усмехнулся Марк. Видимо, подумал о том же самом.
Но это был истеричный смех. Потому что мне было не смешно, но я просто не мог остановиться. Чем дольше я смеялся – тем сильнее начинал смеяться дальше. У меня уже болел живот, мне не хватало воздуха, и слезы начали литься из глаз, но я продолжал смеяться.
Лора, озадаченно глядя на остальных, подошла ко мне.
– Том, все в порядке?
Я попытался ответить, но полетели лишь слюни в разные стороны, потому что я зашелся в очередном приступе. Наконец, вероятнее всего, мое лицо покраснело и мне стало невозможно дышать, что смогло так или иначе унять мой припадок.
– Да, окей, Марки – бросил я в трубку – я тебя понял, спасибо.
– Ну так что? Ты дашь им состав или что мне ответить?
– Давай через пару дней отзвонюсь и скажу.
– Окей.
Я отрубил звонок и сунул айфон себе в задний карман джинс, вновь начиная сумасбродно хихикать, хоть и подозревал, как это выглядело со стороны.
11.
Вот сколько у меня осталось капсул.
11.
Вот сколько у меня осталось дней.
На то, чтобы найти состав этих долбанных капсул, хотя я даже понятия не имел, у кого их покупал отец. Почему не смогли вычислить их состав?
– Том? – Лора озадаченно продолжала пялится на меня. А я вновь начал все сильнее смеяться.
Вместо чего-то успокаивающего или ободряющего, она лишь со всей дури влепила мне пощечину.
– Какого хрена ты творишь?
–Ты не в себе – невозмутимо заявила она – надо было привести тебя вот в чувства. Вот теперь более или менее. Так что случилось?
Я тряхнул головой и правда отчасти придя в себя. Натянуто усмехнулся и дернул плечами, парадируя ее:
– Все в норме. Все в полном порядке.
– Слушай, я похожа на местную сплетницу? – фыркнула она – ты ничего мне не говоришь. Ты вот похож, но при этом я тебе достаточно многое рассказала.
– Мне нечего рассказывать.
Я еще раз дернул ящик, забыв, что закрыл его перед звонком Марка.
– Серьезно?
– Да.
– И кто тебе звонил?
– Мой друг, мамочка – закатил я глаза – звал меня гулять, можно? Ну пожааалуйста.
– Придурок.
Она даже не хмыкнула, а скрестила руки на груди. Я равнодушно пожал плечами:
– Пусть будет так.
Весь последний урок я сидел, совершенно не слушая мистера Питерсона. Но больше я и не смеялся, не сокрушался и так далее.
Отец всегда говорил – если есть проблема, то эмоционировать придется позже. Потому что эмоции не просто не решают ее, а еще и мешают решить рассудку. Отчаяние, злость, растерянность, да даже смех – все это способствует лишь отстранению от обдумывания реального решения проблемы, без которого она останется проблемой.
Потому на уроке я серьезно взялся за размышления о том, как я могу решить тот трабл, что встал передо мной. И на решение которого у меня, словно в шахматной партии, ограниченное количество времени.
11 дней.
Что я знал об этих капсулах?
Почти ничего. Их покупал отец, я не знал поставщика, не знал названий этого препарата, а капсулы всегда были прозрачные и нигде не подписанные, даже номера какого-то серийного не было. Потому что они не выпускались для общего рынка.
Это был черный рынок, я почти уверен в этом. Черный рынок власть имущих.
Они не могут вычислить их состав – но и я его не знаю. Возможно, его знал отец, ну или по крайней мере знал поставщика – но теперь он лежал глубоко под землей и если и мог что-то рассказать, то максимум червям, что сожрали его глаза и нос.
Дядя Генри тоже, я уверен, ничего не знал. Если бы ему было известно об этом, он бы спросил меня о капсулах или что-то такое мелькнуло бы. Нет, он совершенно не осведомлен. Отец не рассказывал ему.
Кто мог знать?
Кто еще мог знать об этом и о том, где можно найти поставщика? Где можно найти этот препарат? Или может, сами знали хоть примерный состав? Хоть какой-то компонент?
Я стал лихорадочно крутить в голове всех людей, с которыми общался отец.
В основном это были бизнес-партнеры. За спиной он говорил, какие они тупорылые ублюдки, а в лицо улыбался и подписывал выгодные для себя соглашения. Они точно ничего не знают. Надо искать среди его друзей – но вот проблема в том, что у отца никогда не было друзей.