Иней и серебро
Шрифт:
Когда-то существовало единое понятие — «род», и орнаменты появились в те незапамятные времена, когда делала первые шаги руническая письменность эльфов. Позднее, с выделением прослойки знати, слово «род» всё чаще вытеснялось другим — «Дом»…
В данном случае не представлялось возможным выяснить, кто этот эльф. Ни на тонкой чёрной рубахе вошедшего, ни на поясе, ни на богатых ножнах охотничьего кинжала не было родовых узоров. Что сей факт мог значить?.. Незаконнорожденный — вполне возможно. Изгнанник или преступник — тоже не исключается. В любом случае, такое одностороннее обезличенное знакомство настораживало.
—
Нейл попыталась хоть что-то ответить, но пересохшие губы выдали несколько нечленораздельных звуков.
— Кажется, ты разучилась говорить за эту неделю? — В зелёных глазах мелькнуло откровенное веселье. — Кто же мне теперь расскажет, что делала в ловчей яме Тёмная жрица?
Она откашлялась. Конечно, Светлый знает, кто она, ведь пояса с отравленными иглами носят только Тёмные эльфийки, прошедшие любую степень посвящения в храмах Ллос — включая послушниц. Что ж, раз он сам перешёл на «ты», можно ответить тем же.
— Что делала в яме?! — девичий голос сорвался на сухое карканье. — Откуда я знала про твою яму, Светлый?!
— В самом деле, незачем шляться по лесу после заката. Извини, забыли предупредить весь клан Тёмных, что начата охота на махайрода!..
Выходит, сама виновата, так, что ли?!
— Зачем? — хрипло спросила леди Нейл. — Зачем ты меня спас? Я знаю, как тяжело была ранена. Я бы умерла.
Светлый эльф с грохотом сгрузил дрова на пол у очага и подошёл вплотную к ложу. Потом наклонился и тронул лоб Нейл рукой, так же небрежно, как щупал бы нос у одомашненной охотничьей волчицы, желая убедиться в её здоровье.
— Раны были паршивые, я согласен. Но это ничего не меняет. Помню, в детстве нашёл раненую сову… И хотя отец говорил: «Брось птицу, она всё равно сдохнет», я не смог этого сделать.
— И что же сталось с совой, ты её вылечил?
— Нет, сова сдохла. Надо было слушать отца — взрослые всегда лучше знают, что делать.
Произнося эти слова, эльф уже стягивал покрывало.
— Давай-ка, полюбуемся на мою работу. Тебя было сложнее штопать, чем полудохлую сову.
Нейл рассердилась на его легкомысленный тон. Никогда еще ни один мужчина не смел разговаривать с ней вот таким образом! Эльфу-дроу уже отрезали бы язык за подобное обращение со служительницей культа Паучьей Королевы…
— Ты сравниваешь меня с дохлой совой?!
— С полудохлой. Ты и выглядишь немногим лучше. — А вот тут в голосе Светлого прорезались игривые нотки. — Возможно, я спас тебя из любопытства. Посмотреть, какая такая уникальная щёлка скрывается под юбкой у Тёмной эльфийки, привыкшей командовать мужиками настолько, что они не могут даже возразить или глаза поднять не вовремя… Точнее, не под юбкой, а в штанах.
— Меня будут искать… — пискнула леди Киларден.
— Нет, вряд ли. — Поправил Светлый с издёвкой в голосе. — Если бы пропала Светлая леди, то её родня сбилась бы с ног в поисках. Но ты, Тёмная, сама себе хозяйка, и вряд ли кто-то покусится на твою приватность, рискуя навлечь на себя гнев.
Это было правдой. О том, что Нейл отправилась в лес, знал храмовый meiсneоir, но вмешиваться в дела госпожи не входило в его обязанности. Отлучки Нейл с целью сбора лекарственных трав были хорошо известны. Уезжала она уже не раз, и на три — четыре дня в том числе. Если бы был жив Коротышка, он вернулся бы к храму Ллос
Тянуть на себя покрывало не имело смысла, возмущаться — тоже. Только сейчас до сознания Нейл в полной мере дошли все обстоятельства, начиная от слова «неделя» и заканчивая упоминанием того, что скрывалось под юбкой.
Хорошо быть дроу с тёмной кожей — неискушённому глазу не видно, краснеет ли лицо. А сейчас произошло именно это. Нейл казалось, что щёки просто лопнут от неловкости и прилившей крови. Сама она была опытной травницей, и, несмотря на относительно юный возраст, ей приходилось ходить за лежачими больными. Но для грязной работы имелась прислуга!
— Ты что… неделю… ухаживал за мной… во всех смыслах?
Новая порция веселья в зелёных глазах.
— Представь себе, да. Не труднее, чем убирать в клетке за полудохлой совой. Имея опыт воспитания двух младших сестёр, поверь мне, я справился легко. Сейчас они уже такие умницы и красавицы, и девицы на выданье, но я никогда не откажу себе в удовольствии вспомнить, как приходилось кормить их с ложечки и менять им испачканные штанишки. Не бойся, Тёмная, твои прелести видел только я.
Покрывало уже было сдёрнуто, а сильные пальцы привычным ловким движением ощупали поверхность швов.
— Зачем ты тут всё растеребила, а?! Точно, как та сова, которая норовила содрать мои повязки.
Нейл ничего не ответила. Ещё не хватало вступать в спор с каким-то… С кем, кстати?..
Чувствовалось, что Светлый доволен осмотром. В глубине души леди Киларден была с ним согласна — он сделал всё, что мог.
— Если бы ваш Тёмный Алмаз был жив, выздоровление шло бы быстрее, а шрамы разгладились бы в ближайшие десять лет. Но и так неплохо. Тебе нужно расхаживаться. Сегодня же встанешь — чтобы сделать хоть шаг, хоть два. Но сначала поешь. Или снова кормить с ложечки?..
— Нет! Я сама… Я хочу пить, очень хочу…
— Сейчас принесу. Но сначала подброшу дров.
Когда Светлый уже повернулся, чтобы уйти, Нейл всё-таки задала интересующие её вопросы:
— Ты ведь знаешь, кто я, и к какому Дому принадлежу. Я не вижу родового орнамента в твоём жилище — почему его нет? И кто ты?
Как бы хорошо не владел собой эльф, от жрицы Ллос не укрылось едва заметное выражение недовольства на его лице.
— Кто я, тебе знать совсем не обязательно. Достаточно имени — Долан. В моей жизни вот-вот произойдут разительные перемены, и оттого я больше не принадлежу к своему Дому. Сам я прибыл издалека, скверно разбираюсь в родовых узорах Тёмных, твой Дом мне неизвестен… Как тебя зовут?
— Если достаточно имени, то я скажу только его. Нейл.
Следующие десять дней Нейл занималась преимущественно тем, что ела за троих и спала, набираясь сил. Каждый день Долан немилосердно заставлял её ходить и растягивать мышцы бедра и бока, невзирая на некоторую кровоточивость швов. Леди Киларден злилась на бесцеремонность Светлого, всё в ней кипело, но она хорошо понимала — он поступает правильно, настаивая на активности раненой. К тому же, она полностью была в его власти, далеко от дома, в положении, больше похожем на положение пленницы. Из одежды ей вернули только выстиранную рубаху, зашитую в том месте, где прошлись когти хищника.