Инфер 4
Шрифт:
В первый гномий ласковый визит энзимы встретили их распростертыми восторженными объятиями – помощь прибыла! Спасение! В подставленную грудь им и прилетели игольные и картечные выстрелы. Больше такой ошибки энзимы не допускали, приняв кровавые правила и начав убивать в ответ. Позднее, после нескольких крайне неудачных для гномов вылазок, их подземные вожди с огромным запозданием попытались наладить мирные отношения, но этот фокус уже не сработал. Остервенелые сучьим бытием энзимы с радостью убивали всех чужаков. И вылазки прекратились – после последней типа массовой атаки, когда одновременно через три лазейки прибыли вражеские бойцы, попытавшиеся подавить энзимов огневой мощью и тремя десятками мелких страшных тварей, похожих
Гномам не помогла их рать монстров – твари успели убить всего-то двух энзимов до того, как на боевую сцену прибыла Святая Троица Аэраторов.
Белл, Констанс и Владимир.
И стоило им появиться, как уродливые твари гномов просто замерли, а затем начали отступать. Они прижались к стене, где и оставались, пока аэраторы неспешно не подползли ближе, чтобы столь же неспешно их проглотить. Изумлению гномов не было предела – особенно поразилась тощая девка, которую изверг собственный уродливый конь.
Это была последняя гномья атака, и следующие три года – вплоть до нашего прибытия в зал-мирок энзимов – гномы тут не появлялись. Видимо, усвоили урок. А когда от них явилась эта вот делегация с ложными обещаниями, воинственные энзимы, что уже успели наладить быт и получили надежду на освобождение, с презрением отвергли предложение мира. Гномов долго истязали, а затем прикрутили к стальным крестам, где и оставили «дозревать» вкусняшки для животов аэраторов.
Аэраторы…
После рассказа о них я очень хотел увидеть этих тварей – и не из желания полюбоваться ими.
Аэраторы, тогда их было пятеро, были найдены еще не получившими своего племенного наименования энзимами в том самом бассейне, что тогда еще не пустовал. Бассейн был частично наполнен водой и частично сползающей по бортикам и стенам серой слизью, что истекала из закрытой ныне широченной трубы в потолке. В бассейне медленно плавали они – аэраторы – сплетая и расплетая свои прекрасные тела, снабженные пучками длинной жесткой щетины, частыми соплами на коже, мелкими лапками и мощными броневыми щитками на головах. Каждый из аэраторов в те времена достигал минимум шести метров в длину, при этом толщина их тел была несоразмерна длине – прекрасные создания были очень толстыми. Сами туловища были примерно в метр с небольшим в диаметре. Сплошные комки стальных мускулов, настолько сильных, что один аэратор мог с легкостью сдвинуть с места бульдозер. Но главное – они были разумны. Самый большой из них и ныне мертвый Великий Даня обладал разумом, вполне сравнимым с гоблинским. Говорить они не могли, а вот указывать на те или иные буквы и символы были способно двое из аэраторов. И оба погибли в боях с проклятыми гномами. Так пятерка аэраторов стала тройкой. Мир съеденному праху Великих Дани и Марии.
У аэраторов, после того как бассейн окончательно опустел, случился период безумства. Они, испуганные, ошеломленные, дезориентированные, метались по огромной стальной ловушке в поисках влаги. Но не находили. Именно тогда случились все разрушения, а «пейзаж» крохотного мирка обрел свои текущие очертания. Повезло, что ведомые инстинктом существа сумели создать себе небольшое озерцо в центре зала, где и укрылись. Так началось общения аэраторов и энзимов, так они наладили свои добросердечные отношения. И с тех пор энзимы выполняют свои прямые функции, в то время как аэраторы кормят энзимов. Можно сказать, что они кормят друг друга…
Поточнее?
Ну…
Аэраторы всеядны, но больше плотоядны. Однако у них огромная проблема с пищеварительной системой – просто так она не усваивает питательные вещества. Что-то не срабатывает в их огромных мертвых желудках.
Поэтому аэраторы глотают энзимов. Ненадолго – каждый такой непрерывный сеанс длится минут десять. Проглоченная пара одетых в защитную одежду энзимов, оказавшись в первой камере желудка изрядно выросших аэраторов, начинает прыгать, бродить, пинать стенки не желающих сокращаться и вечно зарастающих какой-то плесенью желудков. Эта плесень блокирует поступление к пище пищеварительных ферментов. Поэтому энзимы специальными скребками счищают ее, одновременно массируя стенки желудков. Через десять минут они выбирают наружу тем же путем, каким пришли, а аэратор вентилирует свою утробу, затем некоторое время пребывает под водой, чтобы успокоить нежную кожу, после чего выныривает на берег, и процедура повторяется. Так до десяти раз утром и столько же циклов вечером. Но вечером работ больше с выделением, чем с пищеварением – открывающие свои задние бутоны аэраторы принимают энзимов, что выгребают экскременты из клоаки и чистят ее тоже не желающие сокращаться стенки.
Аэраторы не остаются неблагодарными – каждый день они выделяют из своих сопел пусть неприглядную, но удивительно питательную густую черную смолу. Три ложки такой смолки способны обеспечить все пищевые потребности взрослого гоблина на протяжении суток.
Чем питаются аэраторы? Мерзлой человечиной и гномами. Хотя ни в коем случае нельзя кормить аэраторов чем-то жестким – лучше всего дать человечинке дозреть, стать мягкой и податливой как масло. Затем следует ее истолочь, избавиться от всех костей, разбавить пюрешку водой и только затем кормить аэраторов. Ну а затем массировать им желудки. Воняет, конечно, но у них есть запас защитных масок. А желудочных едких ферментов, что неохотно выделяются из очищенных стенок желудка, энзимы не боятся – раз в несколько лет огромные создания сбрасывают свои шкуры, плюс выплевывают желудочную старую кожу. Из этого материала создаются прекрасные защитные костюмы.
В общем – жизнь энзимов прекрасна. Главное, чтобы не было войны.
Вот дерьмо…
Я настолько охренел, когда узнал главную функцию энзимов, что едва не забыл спросить про предназначение самих аэраторов – вряд ли их создали, чтобы они кормили аварийно размороженных ушлепков.
Ответ меня поразил.
Умеющие общаться аэраторы – те, что ныне мертвы – поведали о своем бытие до того, как они очутились в высыхающем бассейне.
Предназначение этих гигантских то ли червей, то ли червяг в том, чтобы носиться в густой биомассе и взбивать, аэрировать ее, питать выделяемой смолкой и так до бесконечности. Они были созданы, чтобы поглощать все отработанное из этой жидкой биомассы и отрыгивать у специальных раструбов, где скапливалась серая слизь.
Питать, очищать, взбивать и аэрировать, насыщая кислородом. Вот их жизненная цель.
Но их почему-то отторгли – видимо, что-то не так было с их телами.
Мне потребовалось несколько минут, чтобы осознать.
Аэраторы – это мозговые черви Камальдулы.
Те, что насыщают ее мозговую жидкость кислородом и питательными веществами. Те, что пожирают мусор. Кто своими щетками трет и чистит стенки емкости там, где плавает мозг искусственного разума, правящего этим миром.
А энзимы… они просто робинзоны клоаки, мать его. Им тупо не повезло. И я даже не знаю, как назвать гоблинов, чьей судьбой стало массирование собственными телами желудков и жоп кормящих их мозговыми витаминами червей.
Это настолько безумно, настолько все через жопу, что я предпочел даже не думать об этом дерьме.
Единственное, что я сделал, после того как прижал палец к сенсору и заблокированная множество лет дверь со скрежетом начала открываться – подтащил и бросил у стального мощного косяка несколько рваных гусеничных траков. Понявшие мой замысел Каппа и Ссака молча помогли. Когда мы покинули мир энзимов и двинулись дальше, за нашей спиной осталась щель шириной в метр с небольшим.
Вход для гномов.