Инферно Габриеля
Шрифт:
— Как будто я могу себе представить жизнь без тебя. — Габриель прижал ее к себе, все еще не веря, что мучения позади.
На каждую его ласку она отвечала лаской, склоняясь над головой прекрасного и очень измученного мужчины. Габриель целовал ей ладони и пальцы, целовал нежно и с величайшей осторожностью, словно ее руки покрывала не кожа, а тончайшая рисовая бумага.
— Джулианна… моя милая, моя ласковая девочка. Как же ты мне нужна.
Незаметно их позы поменялись. Теперь Габриель сидел на диване, вытянув ноги по всей длине, а Джулия сидела на его ногах, раскинув свои. Они тесно прижимались друг к другу. Его руки
Джулии вспомнилась одна из черно-белых фотографий, висевших в спальне Габриеля. Там была страсть, безудержное, даже отчаянное желание. Там было восхищение. Но там не было глубокой, бескорыстной любви, заявившей о себе теперь, когда они раскрыли друг другу все мрачные тайны своего прошлого.
Габриель чувствовал эту любовь в каждом ее объятии и поцелуе, в движении ее пальцев, касавшихся его шеи и поглаживающих дракона. Джулия была готова отдать ему все. Он знал: она не пожалеет себя, только бы унять его боль. Что это, если не жертва?
«Не хочу, чтобы она была Исааком, приносимым в жертву», — подумал Габриель.
Дрожащими пальцами Джулия расстегнула свою блузку и бросила на пол рядом с его рубашкой. Шелест шелка, падающего на пол, заглушил тихий стон Габриеля.
Она была его искуплением.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Утром Джулия проснулась совершенно голой…
Во всяком случае, ей так показалось.
Она лежала с Габриелем на его широкой кровати. Они спали в обнимку, крепко прижавшись друг к другу. Ее голова покоилась у него на плече, его левая рука застыла у нее на правом бедре, а их ноги переплелись.
Джулия осторожно провела рукой по его спине и облегченно вздохнула: зад Габриеля прикрывала тонкая ткань трусов, что не делало его ягодицы менее привлекательными. Заглянув под одеяло, она обнаружила на себе розовый лифчик и розовые трусики.
Ей снилось, что они нырнули в кровать и несколько часов подряд предавались любовным усладам. Габриель находился сверху. Его глаза превратились в магниты, и Джулия смотрела только в них. Он медленно и осторожно вошел в нее, и они стали одним целым. Вечным кругом, не имеющим ни начала, ни конца. Он поклонялся ей своим телом и ласковыми словами, и это было намного эмоциональнее и прекраснее, чем она себе представляла.
Но это был только сон. Джулия вздохнула и снова закрыла глаза. Нахлынули воспоминания нелегкого вчерашнего вечера. Она сопереживала горю Габриеля и его невосполнимой потере, однако печаль не мешала радоваться тому, что между ними наконец-то не осталось тайн.
Габриель продолжал спать. Он пробормотал ее имя, но подрагивающие веки свидетельствовали о глубокой фазе сна. Вчера он неимоверно устал. Исповедь выжала из него все силы. Не став его будить, Джулия осторожно высвободилась из его объятий, встала и побрела в ванную.
Взглянув на себя в зеркало, она увидела всклокоченные волосы, размазанную по лицу тушь и вспухшие от нескончаемых поцелуев губы. На шее и груди Габриель оставил несколько новых «отметин любви», не таких ярких и не отзывавшихся болью от прикосновения. Он был нежным, но страстным любовником.
Джулия умылась, расчесала волосы, стянув свою гриву в тугой конский хвост. Вместо фиолетового купального халата она надела рубашку Габриеля, тщательно застегнув ее на
На кухне Джулию ожидала гора посуды. Вчера их разум и руки были заняты совсем иным. Подкрепившись яблочным пирогом и ломтиком сыра, Джулия стала приводить жилище Габриеля в прежнее безупречное состояние. На это ей понадобилось больше времени, чем она предполагала.
Кухня сияла и блестела. Габриель все еще спал. Тогда Джулия сделала себе громадную чашку кофе и уселась в его любимое кресло у камина вместе с чашкой и газетой. Увидев живописно распластавшуюся на полу рубашку Габриеля, на которой лежала ее шелковая блузка, Джулия покраснела и улыбнулась.
«Но этого ведь мы не назовем грехом, потерей девственности, злом». [38]
Вчера она снова была готова с радостью отдаться ему. Но Габриель сам удержал ее. Усталым голосом он сказал, ее первый раз должен стать праздником, а сегодня они слишком утомлены. Потом ткнулся носом в ее голую грудь и затих.
Джулия понимала его: он безумно боялся, что, узнав о его отношениях с Полиной и трагической потере ребенка, она уйдет. Но, как ни странно, его исповедь еще более сблизила их. Во всяком случае, Джулия сумела его в этом убедить.
38
Строки из уже упоминавшегося в 12-й главе романа стихотворения Джона Донна «Блоха». Перевод Иосифа Бродского.
«А через три дня мы станем совсем близки, насколько могут быть близки мужчина и женщина», — подумала она.
Через два дня они вылетают в Италию. Она будет присутствовать на его лекции в качестве его подруги. А потом, когда окончится официальная часть их визита, они отправятся в Венецию или Умбрию, уже как влюбленная пара.
Невзирая на все, что им с Габриелем пришлось пережить, сейчас, сидя в его кресле, облаченная в его рубашку, Джулия ощущала себя очень комфортно. Они принадлежали друг другу, в этом она не сомневалась. Пока судьба им благоволит, они будут наслаждаться своим счастьем. Так она надеялась. Но безоблачный небосвод их счастья не застрахован от внезапных туч. Джулия хорошо помнила, как один звонок Полины напрочь выбил Габриеля из равновесия.
Не прошло и часа, как в гостиную, зевая и почесывая затылок, вошел Габриель. Его волосы торчали в разные стороны, только ко лбу прилепилась более или менее аккуратная прядка. Он был в очках. Что касается одежды, Габриель ограничился старыми выцветшими джинсами, не надев даже носков. (В скобках стоит отметить, что профессорские ступни тоже были весьма привлекательными.)
— Добрый день, любовь моя. — Габриель погладил щеку Джулии, а затем крепко поцеловал ее в губы. — А мне нравится твой… наряд, — признался он, разглядывая часть ее бедра, соблазнительно высунувшегося из-под рубашки.