Инферняня
Шрифт:
— Садись впереди, — перекрикивая шум драки, сказал он.
Возле уже собирался народ, от входа в библиотеку затрещал свисток, с другой стороны улицы ему ответил еще один, и я увидела, что от кафе, на которое недавно указывал Томас, к нам спешит полицейский.
— Быстрее! — сказал Томас, кивая на переднее сиденье.
— Мы их оставим?
— Да, — сказал он, как обычно, коротко. — Да садись же!
— А мы? — раздался позади крик Вивиан, когда я открыла дверцу.
Села я, и кто-то ввалился в кузов. Мы не успели тронуться —
Томас улыбнулся и покивал ему. Приоткрыл дверцу, будто собираясь выходить, а сам украдкой взглянул в мое окно — на тротуаре толпились люди. Томас нажал какой-то рычаг и машина подпрыгнула! Как кузнечик! Но боком! Мы перемахнули над толпой и плюхнулись на стоянку для велосипедов (могли бы в этой машине кресла помягче сделать, раз уж пружины под колеса затолкали!)
Потом резво обогнули угол здания и соскочили на дорогу. Томас протянул руку и застегнул поверх меня ремень. Крикнул назад:
— Пристегнитесь!
Дальше все понеслось быстрыми картинками — правда, по стенам мы больше не ездили — и только где-то за городом мы остановились. Было так тихо и мирно. Какой-то лес, какие-то поля. Зелень, солнце.
— Мы пока что больше не поедем? — спросила я Томаса.
— Да куда на ней уедешь? Не видишь, что с машиной? — удрученно сказал Томас. И обратился к тем, кто был в кузове:
— С вас бы за ремонт взять!
А кто там, кстати, в кузове? Прямо под вмятиной, пристегнутая и взъерошенная, сидела Вивиан. На полу в обнимку лежали Гермес и Швайгер.
Вивиан отстегнула ремень безопасности и сказала устало:
— Кажется, они оба приложились головой о потолок, когда ты прыгнул возле университета, — и она тихонько ткнула в них носком туфли:
— Эй.
Боже, неужели кто-то из них убился?! И я даже знаю, кто. Потому что другой этого не может по своей натуре.
Но застонал Швайгер, открыл один глаз — второй опух и полиловел — и оттолкнул от себя Гермеса. Томас уже вышел из машины и полез в салон помогать бедолагам.
Я вышла тоже, ноги меня едва держали. А коленки, боже мой! — содраны до крови и в пыли. О колготках я вообще молчу.
Томас помог выйти из автомобиля Вивиан, Швайгеру, потом и Гермес показался: он был помят, усы метелками торчали не в те стороны, куда раньше, а левый рукав пиджака был почти полностью оторван. Он покивал Томасу, мол, я в порядке, и, обойдя машину, уселся на траву у обочины рядом со Швайгером, который вздрогнул и отстранился.
— Мир, — выдохнул Гермес.
Швайгер только вздохнул. Обернулся ко мне — я стояла, опершись о крышу лимузина:
— А вы голодные?
Я так удивилась этому неожиданному вопросу, что кивнула, хотя на самом деле не чувствовала ничего, кроме огромной усталости.
Швайгер полез в карман и достал оттуда бумажный кулек:
— Я вам круассанов купил. Одни с сыром, другие с джемом.
— О! — только и сказала я. — Спасибо.
Пакет слипся. Но я все же смогла его открыть. От круассанов остались только мятые ломти, крошки и аромат.
Швайгер взглянул на мое лицо:
— Не донес. Жаль. Но это не я виноват, — он покосился на Гермеса.
— Ничего, — сказала я. — Все равно спасибо…
Я выбросила кулек.
— Не мусори, — сказал Томас, подобрал кулек и положил на пол машины.
С ума можно сойти от его правильности.
— Ты в Гринписе, случайно, не состоишь? — спросила я.
Томас слегка замялся.
— Что, правда, состоишь? — заинтересовался Швайгер.
— Состоял. В юности, — сказал Томас. — Сейчас совсем нет времени…
— Куда вы с Вивиан делись, когда мы пошли в библиотеку? — спросила я Швайгера.
— Куда? Вы про нас забыли, а нас какой-то служащий остановил, когда мы черный вход искали, а через парадный вообще пускают только студентов. Потом я подумал, что все равно мы не знаем, куда вы пошли, и мы зашли в кафе за круассанами, потому что на Эйфелевой башне вместо обещанного завтрака мы чуть не получили искры в лоб. А в кафе тоже была очередь. Утро, — пожал он плечами. — Потом вернулись к библиотеке. И встретили этого… — он с неприязнью взглянул на Гермеса.
— Говори обо мне уважительно — мистера Гермеса Олимпуса, — пробурчал греческий бог.
— А ты мне не указывай, — огрызнулся Швайгер. — Как хочу, так и говорю.
— Спокойно, — сказал Томас. — О вас и так будет болтать неделю весь Париж…
— А я мечтал услышать эти слова, — пробормотал Швайгер и поспешно добавил: — Произнесенные с другим смыслом, разумеется!
— И машина благодаря вам в неисправности! — грозно договорил Томас.
Драчуны замолчали, Швайгер отодвинулся от Гермеса подальше.
— Вы все… — начал Томас говорить мне, но осекся: — А где твой Хэлп?
— Что? — я ощупала шею — никаких цепочек там больше не болталось. — Не знаю…
Томас снял свой Хэлп и, не спрашивая, надел мне через голову.
— А ты как же? — испугалась я.
— Я агент. Я сам прихожу по вызову этих кнопок.
Я кивнула:
— Ой. А если мою кто-нибудь найдет?
Томас уже набирал цифры в телефоне:
— Поэтому я сообщаю, чтобы твою дезактивировали. Готово, — он спрятал телефон в карман. — Значит, вы посидите в гостинице, — сказал Томас. — Пока я съезжу.
— Куда? — спросила я. — И я не хочу сидеть в гостинице, — и, понизив голос, договорила: — с ними.
— Тогда поброди по городу, — сказал Томас.
— Ты же собирался взять меня с собой! — возмутилась я.
— И был неправ.
— Почему это вдруг? — прошипела я.
— Посмотри, что Гермес сделал со Швайгером. А он не Зевс, а всего лишь его сынок, — тихо проговорил Томас.
— Любопытно, о чем это вы там шепчетесь, — нагло сказал Швайгер. — Мне послышалось мое имя.
Мне кажется, свое имя этот режиссер услышит хоть с другого континента.