Шрифт:
Федоp Еpмолов
ИHФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕHИЮ
(ВИШHЕВЫЙ ЗАД)
Серое змеящееся полотно дороги уходило в сераль, когда Штирлиц, рефлектируя в зеркало заднего вида, понял, что постарел.
Штирлиц любил в свое удовольствие кататься по разным живописным окрестностям, сжигая при этом казенный бензин и нанося тем самым ущерб экономике врага. В Ставке он объяснял свое пристрастие к вождению тем, что за рулем он, якобы, думает. В действительности во время своих поездок Штирлиц писал стихи. Стихи ему передавали из Центра при помощи КЭТ (
Вот и сейчас Штирлиц работал над очередной шифровкой:
Хамбл-бамбл гром небесный
Тумбл-юмбл коченеет,
Штирлиц запонки глотает,
Пастер Шлак в окошке реет.
Первые три строчки были более или менее понятны, однако последняя, ключевая строка упорно не поддавалась толкованию.
"Гитлера я не боюсь" - рефлектировал Штирлиц - "Гитлер - жалкий фигляр, ничтожество, слепая марионетка в руках судьбы. Более того, без своих секретных карт он - нуль без палочки. Бисмарк - другое дело. Ему палец в рот не клади. Hет, не клади..."
ИHФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕHИЮ. Штирлиц не любил Гитлера, т.к. тот ассоциировался у него с Лопахиным. Бисмарк, напротив, вызывал у него чувство глубокого уважения, граничащего с раболепством. В минуты раболепства Штирлиц отождествлял себя с Фирсом. В роли Фирса Штирлиц был неподражаем. Даже Борман, который, как известно, при упоминании об искусстве сразу хватался за пистолет и пытался свести счеты с жизнью, ценил актерское дарование Штирлица и старался не трогать его в критические в отношении раболепства дни. Дело дошло до того, что Штирлиц, подстегиваемый сознанием собственной безнаказанности, однажды под видом Фирса проник в будуар Гитлера и выкрал секретные карты. Лишившись своих любимых гадальных карт, Гитлер впал в безумие и поджег Рейхстаг. Алхимическая машина фашистской Германии забуксовала. Разуверившись в каббале, народ устраивал еврейские погромы. Ситуация вышла из под контроля. Тогда, отчасти из страха перед Бисмарком, отчасти пытаясь спасти евреев, Гитлер свалил поджег на Димитрова и развязал войну.
Для Штирлица это было время напряженных рефлектий.
"В среду меня пригласил к себе Борман." - Рефлектироал Штирлиц. "Знаю я эти среды - будет лечить зубы. Борман говорит, что по крику пациента в тот момент, когда клещи раздавливают здоровый зуб, он может определить родной язык испытуемого. Это может оказаться правдой, надо будет быть сдержаннее. Максимум, что можно будет себе позволить, это пара ругательств по-польки и еще, может быть, по-китайски обозвать Гитлера паршивой собакой. Гитлеру это понравится..."
ИHФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕHИЮ. Гитлер очень любил собак и часто сам представлял себя паршивой собакой. Тогда он устраивал грандиозные собачьи парады, на которых он подолгу лаял с трибуны перед многотысячной
"Сдавайся, Штирлиц! Луна в третьем доме, Сатурн кульминирует, Солнце опять в близнецах - твоя песенка спета" - шипел пьяный Борман, производя над головой Штирлица магические пасы подсвечником. Hаивный Борман считал, что Штирлиц у него в руках. Однако Штирлиц неожиданно прикинулся дураком и его пришлось выпустить.
"Господи, как мучительно хочется вишни..." - рефлектировал Штирлиц по дороге домой.
ИHФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕHИЮ. Штирлиц очень любил вишню. Все свободное от заданий время он проводил у себя на даче в Пулково, где у него был роскошный вишневый сад. Если каникулы совпадали со временем созревания ягод, Штирлиц с ведрами ездил на Михайловский рынок и сбывал там урожай по спекулятивной цене. Формально это было запрещено, но ФСБ из уважения закрывало глаза на причуды легендарного разведчика. К тому же, ФСБ больше волновала судьба Гитлера. Потерпев поражение в битве с Имажинистами на линии Имажино, Гитлер окончательно пал духом, перекрасил в знак траура все танки в желтый цвет и открыл себе второй фронт. Пытаясь как-то ободрить Гитлера, японцы обстреляли Пирл Харбер, а Американцы сбросили на Хиросиму атомную бомбу. Hо все было тщетно. Гитлер все глубже и глубже уходил в себя и непереставая жаловался, что он один в целом свете и что ни кто его не любит.
Штирлиц осознавал, что во многом это именно его вина. Дабы как-то загладить эту свою вину, Штирлиц подарил Гитлеру на 9-е Мая коричневую болонку по кличке Ева. Гитлер был в восторге, и в знак признательности лично позвонил Сталину с ходатайством присвоить Штирлицу звание штурбанфюрера СС СССР.
Вскоре Гитлер полюбил свою новую подружку всем сердцем. Днем он не отходил от нее ни на шаг, а по ночам ему снилось, что он коричневый спаниель по кличке Адам, и что они живут с Евой как муж и жена.
Именно на это и рассчитывал Штирлиц. Все так же пристально всматриваясь в зеркальце заднего вида, он отхлебнул вишневой настойки и на мгновение всем своим естеством окунулся в щемящий душу вкус родины. "А Сталин с Берией сейчас, наверное, в карты играют"- подумал Штирлиц с завистью. И тут его осенило. "Карты, секретные карты!" Резко затормозив, Штирлиц достал из потайного кармашка своей фуражки замусоленную колоду и разложил на соседнем сиденье пасьянс. "Ясно. Теперь ясно. Бедный Пастер Шлак!" - сказал про себя Штирлиц и три раза сплюнул через левое плечо.
ИHФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕHИЮ. Осознав, что у них никогда не будет щенков, Гитлер разорвал Еву на части, а сам заболел чумкой и его пришлось усыпить.