Инициация «Любовь»

Джэки Иоки

На мгновение прикрыв глаза, чтобы взять эмоции под контроль, он отключил программу и направился в скрытое за стеклом помещение.

– Что это было? Он застал тебя врасплох? – Макс протянул ей руку, помогая подняться, и Кай сдёрнула с лица маску. Она была бледнее обычного, а писк из операторской красноречиво говорил о зашкаливающем пульсе.

– Я… не знаю… – покачала головой Кай, и Макс озадаченно сдвинул брови.

– Ты же могла просто…

– Могла, – кивнула Кай, не дав ему закончить, и нажала большим и средним пальцем на глаза до цветных мушек под закрытыми веками. – Я не понимаю, что произошло. Просто не могла пошевелиться и всё.

– Может, какой-то сбой в программе. Я

посмотрю по протоколам.

Подняв на него тяжёлый взгляд, Кай расстроенно поджала губы:

– С программой всё в порядке, и ты это прекрасно знаешь. Это во мне какой-то сбой. Очередной.

Макс на секунду задумался, а потом его лицо приобрело нечитаемое выражение, и он мягко подтолкнул Кай к выходу:

– Пошли, проверим одну теорию.

Поднявшись на этаж выше, Макс толкнул дверь в тир и первым вошёл в огромное помещение, разделённое перегородками, которое было практически пустым. Лишь несколько человек в другом конце зала стреляли по мишеням, отрабатывая навыки или выпуская пар.

С момента возвращения всегда тренируясь одна, сейчас Кай чувствовала себя очень неуютно, с удивлением вздрагивая от каждого выстрела. Раньше она бы и бровью не повела, даже если бы на спусковой крючок нажали возле самого её уха. Они были натренированы на это, и такая реакция озадачила её.

Размашистым шагом Макс прошёл несколько кабинок, пока Кай медленно плелась за ним, копаясь в своих ощущениях, и, резко развернувшись, наставил на неё взятый на столе пистолет. Кай остановилась как вкопанная в паре метров от него, снова ощутив наползающую панику, которая возросла ещё больше от непонимания происходящего.

– Забери у меня пистолет, – ровно произнёс Макс, внимательно наблюдая за малейшей её реакцией. Зрачки её глаз расширились, заполнив практически всю радужку, а руки, опущенные вдоль тела, начали мелко дрожать.

И головой Кай понимала, что именно она должна сделать или хотя бы попытаться, ведь так просто Макс ей не дастся, видела, что «Глок» и вовсе стоит на предохранителе, но не смогла заставить себя даже шелохнуться.

– Кай, возьми пистолет…

Но мышцы не слушались, будто окаменев, словно были чужие. Её буквально парализовало. Воздуха стало не хватать, а мир начал медленно сужаться до чёрного кольца, нацеленного ей в лицо.

Отложив пистолет обратно на стол, Макс схватил её в охапку, и уже через две минуты Кай сидела у него на коленях на диване в своём кабинете, а ещё через пять смогла стиснуть пальцами его футболку и уткнуться носом в его шею, постепенно возвращая себе контроль над своим телом.

– Кажется, у нас проблемы, – с сожалением вздохнул Макс, поглаживая её по голове. Он до последнего хотел верить, что они обойдутся только физическими последствиями, которые уже сходили на нет. Но всё оказалось не так уж и просто.

– Что со мной?

– Это очень похоже на ПТСР. И я надеюсь, что ошибаюсь.

– Я не знаю, что это.

– Посттравматическое стрессовое расстройство. Если говорить простыми словами, твой мозг на подсознательном уровне реагирует на триггер, запускающий воспоминания о травме, и буквально погружает тебя в них. Что ты чувствовала… в той комнате в Риге?

Кай зажмурилась, глубже прячась в своём убежище на его шее, успокаиваясь от размеренного биения яремной вены. Всё это время она пыталась забыть то, что произошло в последнее Рождество, и до этого момента, казалось, отлично с этим справлялась.

– Я боялась пошевелиться, – прошептала она, возвращаясь к тем своим ощущениям. – Не хотела спровоцировать его. И я была в ужасе от того, что не могу ничего сделать, не могу помочь той девочке.

– И теперь твой мозг выдаёт ту же самую реакцию на такую же ситуацию. Когда на тебя наставляют оружие.

– Это… лечится?

Макс только крепче прижал её к себе, не зная, как сказать ей о том, что таких волшебных таблеток ещё не придумали. Нет, кое-что, конечно было: психотропные, седативные, но их использовали обычно для другого.

– Макс, не молчи, пожалуйста… – Кай отстранилась и, сжав ладонями его плечи, заглянула в глаза. Она привыкла, что он знает всё, что у него есть ответы на любую ситуацию или вопрос, и эта тишина убивала её. Его поучения сейчас ей были совершенно необходимы. – Это можно вылечить?

– На что это похоже? На видение из прошлого, чёткую картинку или…

– Нет, ничего такого. Я осознавала всё, что происходит.

– Наше подсознание очень сложная штука, – осторожно начал Макс, взвешивая каждое слово, боясь не только напугать её ещё больше, но и не желая давать какие-то ложные надежды. – И не до конца изучено. Да и я не специалист. Я лишь видел людей с таким расстройством, но там было всё по-другому. Сработавший триггер заставлял их действительно погрузиться в прошлое, заново проживать случившуюся ситуацию. Какие-то боевые действия или что-то подобное. Но ПТСР могут быть самыми разными, как и методы их преодоления. В любом случае всё это нужно обсуждать с психиатром. Судя по тому, что это вылезло только сейчас, это никак не влияет на твою обычную жизнь, и поэтому самым простым способом было бы просто избегать всего, что связано с оружием, – вслух рассуждал он, но увидев, что Кай открыла рот, чтобы возразить ему, покачал головой: – И я знаю, что для тебя это не выход. Знаю, насколько сильно ты хочешь вернуться к работе. Поэтому просто забыть об этом не получится. Придётся прорабатывать ту ситуацию. И это также может помочь с твоим физическим выздоровлением. Я читал, что ПТСР может быть причиной психосоматических болей. В твоём случае – причиной затруднённого дыхания и всего остального, что мешает тебе двигаться как раньше.

– И каков процент… «поправившихся»? – тихо спросила Кай, пытаясь уложить в голове всё, что он сказал, но ещё до того как Макс решился озвучить это вслух, уже и сама знала ответ – в лучшем случае ничтожно мал, в худшем – стремится к нулю. – Почему сейчас? – в отчаянии простонала она, уперевшись лбом в его грудь. – В меня стреляли тысячи раз, я месяцами валялась в больнице от полученных ранений. Что такого особенного случилось в Риге?

– Обычно это либо слишком травмирующее событие, либо, что называется, последняя капля, когда психика слишком перегружена и не выдерживает. Скорее всего всё дело в ребёнке, – и как бы Максу и самому ни было сложно копаться во всём этом, пытаясь подавить в себе эмоции и мыслить логически, он даже не мог себе представить, что оставит её одну разбираться с этой проблемой, что хотя бы не поможет понять и не успокоит. – Ты не могла быть беспристрастна и думать только как агент. Слишком сильное эмоциональное вовлечение, вызванное тем, что происходило в последние годы.

– Почему тогда я не реагирую так на взрывы после того, что случилось с Адамом? Я любила его, а этого ребёнка видела впервые в жизни.

– Потому что это ребёнок. Девочка…

Тихо всхлипнув, Кай снова уткнулась носом в шею Макса, стараясь сосредоточиться на тёплых ладонях, поглаживающих её спину. Эти прикосновения и его рассудительный голос, пропитанный сожалением и поддержкой, успокаивали.

– Мне тоже было страшно тогда. И до сих пор иногда бывает страшно, – сглотнув вставший в горле ком, Макс горько улыбнулся: – И ты реагируешь на взрывы. Сейчас уже меньше, чем когда мы только познакомились. Но всё равно реагируешь. Я вижу, хотя ты научилась не замечать этого. И с остальным мы тоже справимся. Так или иначе. Со временем.