Инициация
Шрифт:
Переглянувшись с Вэнром, кратко пересказываю выполнение заказа по ликвидации призрака в особняке маркизы Рант. Когда заканчиваю, Синера заинтересованно цокает языком, а Рэхтон подаётся вперёд. Навалившись локтями на стол, впивается в меня взглядом.
— Ты уверен? Пустотник был именно в том доме, около которого мы встретились? И он сохранил свою память? В полном объёме? — вопросы сыпятся один за другим и я поднимаю руку, останавливая Странника, который собирается озвучить ещё один.
— Призрак точно был в особняке Рант. Физическую оболочку я уничтожил в
Рэхтон с ошалелым видом трясёт головой и сграбастав со стола чашку кофе, делает громадный глоток, наполовину её опустошив.
— Пиявок мне на каждый палец. Я ничего не понимаю. К аристократке той мы рванули из-за вашей совместной работы, верно. Но она и словом не обмолвилась, что тварь была в том самом доме, куда мы заявились. А следов там не оказалось. Ни одного. Да и память… Ты уверен, что он правда всё помнил? Может просто сохранились какие-то шаблоны? — в интонации чувствуется слабая надежда услышать слова о том, что это и правда могли быть какие-то обрывки воспоминаний.
— Я не уверен на все сто процентов, но призрак предлагал показать мне, где спрятано золото и умолял не убивать. А ещё твердил, что это их личное с маркизой дело, в которое не стоит вмешиваться. Дословно я уже не помню, но что-то вроде того точно звучало. И повторюсь, у него тоже были счета из какой-то больницы. Сразу несколько. Спрятанных в запертом ящике стола. А сегодняшний нашёлся в тайнике, где хранились заказы на скульптуры, — повторно указываю на подозрительное совпадение и вижу, как раздуваются ноздри Рэхтона, который опускает взгляд на столешницу, о чём-то задумавшись.
— Ради всех перелётных птиц, вы сейчас всерьёз это обсуждаете? Пустотники не могут сохранить свою память. Это аксиома. И никто не станет по доброй воле превращаться в подобную тварь. То, что счета хранились под замком, подозрительно, согласен. Но ситуации тут абсолютно разные. С одной стороны пустотник, а с другой человек из плоти и крови, возможно являющийся Странником. Где вы видите совпадения? — ровный голос Перри, который медленно излагает аргументы, навевает лёгкую зевоту.
Но, видимо, так он срабатывает только в моём случае, потому что Рэхтон внезапно прищуривается и поднимает на меня взгляд.
— Могу я посмотреть на этот счёт?
Молча тянусь к внутреннему карману лёгкой куртки, куда переложил документ и развернув, выкладываю на стол. Охотник сразу подтягивает его к себе. Пробегает глазами текст. Осматривает бумагу. Потом протягивает её Синере.
— Тут крохотный герб в нижнем правом углу. Знаешь такой?
Секунд двадцать девушка вглядывается в лист бумаги и морща лоб, пытается вспомнить. Потом отрицательно качает головой и протягивает счёт Перри. А тот, в свою очередь, возвращает его мне.
На автомате, едва не убираю документ назад в карман, но тут справа слышится голос Вэнра, который сидит между мной и Синерой.
О, документ нашли вы и это ведь прекрасно,
И герб на нём смогли вы разглядеть.
Но
Кто первый должен его обозреть.
Усмехнувшись, протягиваю форингу бумагу и тот опускает взгляд в её нижний угол. Причмокнув губами, озадаченно проводит подушечками пальцев по лёгкой щетине на щёках.
— Это очень старый герб. Ветвь рода Нивельских, которая пресеклась почти сотню лет назад. Тогда они ещё называли себя королями и устроили небольшую войну за престол. Хотя, полноценной войной это не назвать, бои не вышли за пределы столицы, — по мере того, как поэт выкладывает факты, на лице Рэхтона нарастает удивление, а вот в глазах Синеры появляется что-то вроде уважения.
— Герцог Нивельский? Тот самый, который погиб года три или четыре назад? — Рэхтон сверлит парня взглядом, а тот небрежно пожимает плечами и возвращает мне найденный документ.
— Он самый. Прямые наследники погибли вместе с ним, а младшие ветви до сих пор таскают подношения в имперскую канцелярию, чтобы получить права на титул, — пока поэт отвечает, в моей голове появляется ещё один неожиданный и чуть тревожащий вопрос.
Жестом остановив Охотника, который явно собирается завалить Вэнра вопросами, сам обращаюсь к поэту.
— А как именно погиб герцог и его наследники?
— Какая-то болезнь. Скосило всю семью и почти всех замковых слуг. Родовая цитадель, вроде, до сих пор закрыта на карантин, — договорив, непонимающе смотрит на моё напряжённое лицо, но уже через секунду его брови ползут вверх. До парня тоже дошло.
— Значит у нас два случая обращения в больницу, которые связаны с нетипичной амвой и вспышка загадочной болезни, от которой умер аж полноценный герцог, которого должны оберегать отличные врачи. Ну и старинный герб на бланке этой самой больницы. Что скажешь, Перри? Теперь это не кажется тебе подозрительным? — Рэхтон с вопросительным выражением лица смотрит на форинга, а тот невозмутимо пожимает плечами.
— Теперь я скажу, что считаю необходимым потратить время на визит к вдовствующей маркизе Рант и проверку тех счетов, что хранятся у неё. А если там обнаружится такой же герб, то стоит приложить усилия, чтобы отыскать больницу. Может быть, даже вломиться в замок герцога и посмотреть на всё своими собственными глазами, — голос крепыша по-прежнему абсолютно спокойный, а я начинаю понимать, кто из членов команды Рэхтона обычно выступает в качестве стабилизатора.
Сам рыжий Странник довольно ухмыляется и выпрямив спину, делает глоток кофе. Думаю, он хотел бы продолжить беседу, но тут официант приносит блюда и все с неожиданной жадностью набрасываются на еду. Да я и сам чувствую дикий голод, хотя вроде бы немало съел прошлым вечером.
Чувство насыщения приходит только после того, как я перемалываю зубами почти целую тарелку тушёного мяса с картофелем. Только тогда у меня выходит обуздать желудок и отложить вилку в сторону.
Делаю глоток кофе и вижу, как напротив ухмыляется Рэхтон, только что отложивший в сторону обглоданную куриную кость.