Шрифт:
ИНКОГНИТО
— Эй, вы, там! Оставьте ее в покое!
Мольба Дьюэлла Бронка едва ли была громче шепота, и потому неудивительно, что громилы ее не услышали. Он сердито уставился в проход пассажирского транспорта на пару юных рогатых деваронцев, нарушивших спокойствие. Они привязались к несчастной пожилой тви'леке с самой посадки. Стоило им начать домогаться содержимого ее сумки, как жертва попыталась дать слабый отпор, но теперь просто беспомощно наблюдала, как шпана копается в ее вещах.
Дьюэлл собирался велеть им прекратить. На сей раз громче. Это он мог — он славился командным голосом.
Он в отчаянии огляделся по сторонам. На этом уровне таллаанского клипера не было работников службы безопасности, кроме жутковатого на вид офицера охраны, с которым Дьюэлл никогда бы не согласился заговорить повторно. Как же ему сейчас недоставало телохранителей, которые разобрались бы с этим делом в два счета. Но он не видел их с тех самых пор, как спешно покинул свои апартаменты на Корусканте.
И надежды увидеть их еще раз было мало — что телохранителей, что апартаменты.
Получалось, что впервые за очень долгое время Дьюэлл Бронк оказался в одиночестве и без защиты. Хуже того, он и сам был не в силах защитить хоть кого-то — дело из ряда вон выходящее для троекратного лауреата ежегодной премии «Добрый гражданин» Корускантского благотворительного общества.
Жизнь изменилась. И он уже ее ненавидел.
Один из деваронцев с неприкрытой угрозой посмотрел на кедоржанца. Чувствуя, как его общественная сознательность испаряется вместе с остатками храбрости, Дьюэлл поспешно отвел взгляд. Его пушистые щеки опали, и он осел в кресле. Что за глупости. Как можно пытаться кому-то помочь, если не желаешь привлекать к себе внимания?
Он взволнованно нашарил ногой свою поклажу. Все его пожитки теперь помещались в мешке, перевязанном тонкой веревкой, другой конец которой он обмотал вокруг лодыжки. С самого начала путешествия он крепко стискивал багаж пятками, дабы не проснуться ни с чем. На самом деле красть у него было нечего. Кредитами, выделенными на поездку, он уже оплатил место на этом траспортнике и еще на одном, а также одноразовое питание, которое, по идее, должно было входить в стоимость билета.
Для того, кто жил в самом центре галактического небосклона и с шиком путешествовал куда душе угодно, это было прискорбной участью. Но нынче все это в прошлом и вряд ли вернется. Теперь Дьюэлл, всю карьеру посвятивший борьбе за справедливость, вынужден был покорно наблюдать, как воры пристают к пожилой даме. Он прекрасно слышал, как они грубо дергают ее за головные отростки. Сердце Дьюэлла сжалось. Он ничего не мог поделать.
— Вы не хотите беспокоить эту даму, — раздался неподалеку доброжелательный, уверенный голос. Голос человека, подумал Дьюэлл, но посмотреть на его обладателя не осмелился. Какой-то бедный герой сейчас получит по полной.
— Мы не хотим беспокоить эту даму, — отозвался хриплый деваронец.
Дьюэлл нагнулся и озадаченно выглянул в проход. Два подонка побросали вещи тви'леки и уже семенили к лестнице на верхний уровень. А голос, спугнувший их, принадлежал человеку, который сел на предыдущей остановке, — Дьюэлл про себя окрестил его Молодым папашей.
Дьюэлл не знал, кем приходится человек ребенку. Не знал он и того, насколько молод незнакомец на самом деле. Кедоржанцы прекрасно видят в темноте и редко открывают глаза днем, но многие другие расы предпочитают жить при дневном свете. Дьюэлл всегда отказывался надевать визор, считая, что собеседнику следует смотреть прямо в глаза, — и пускай он не различит ни одного лица. Окружающие виделись Дьюэллу лишь смутными очертаниями — счастливыми и несчастными, жестокими и невинными. В ярко освещенной каюте Молодой папаша выглядел как добродушное размытое пятно. Его лицо было спрятано под капюшоном бурого плаща, а на руках он укачивал закутанного в пеленки младенца.
Дьюэлл покосился вправо и влево. Больше никто не видел и не слышал, что произошло с деваронцами. Все, кто мог, убрались подальше, опасаясь вмешиваться. Теперь и сама тви'лека исчезла, прихватив сумку и сбежав в кормовой отсек. Молодой папаша вздохнул и опустился на освобожденное ей место.
— Так им и надо, этим мерзавцам, — задумчиво пробормотал Дьюэлл. Он чувствовал, что наверняка совершает ошибку, заговаривая с незнакомцем — даже с таким благородным. Кто знает, сколько народу сейчас ищет Дьюэлла и какую тактику использует для поимки? Но человек даже не повернул головы. Под его капюшоном на заросшем лице проглядывали две светящиеся серо-голубые точки.
— Просто не в меру энергичная молодежь, — произнес человек.
— Знаю я эту молодежь, — возразил Дьюэлл, гневно сморщив широкий нос. — Настоящие преступники. — Он откашлялся. — О них следует немедленно доложить капитану.
— Право, не стоит.
Дьюэлл смущенно вздохнул. Тоже мне отвага — учить попутчика, как следует поступить. Папаша уже рискнул один раз и на этом с него хватит. Увидев, как ребенок заворочался в руках мужчины, Дьюэлл подумал, что вряд ли стал бы его винить.
Человек проверил и перепроверил пеленки младенца. Даже с его плохим зрением Дьюэлл понял, что мужчина чем-то озадачен.
— Твой ребенок голоден, — сказал Дьюэлл.
— Он же ел не так давно, — ответил попутчик. — Я не думал, что опять пора.
— Дитя само решает, когда пора, — заявил Дьюэлл, почувствовав себя несколько увереннее. Он улыбнулся, увидев, как человек роется в своем рюкзаке в поисках бутылочки. Молодые родители его умиляли. Дьюэлл сам успел дать жизнь только семерым — совсем немного по кедоржанским меркам, — но у него было много других, более важных дел. Сейчас же, улыбаясь младенцу, Дьюэлл поймал себя на мысли, что хотел бы провести больше времени со своими отпрысками, и стал гадать, по каким планетам и весям их сейчас разбросало.
Что ж, об одном он знал наверняка. Бедный Тилур мертв, а его тело так и осталось гнить где-то на поле боя. Погиб, как и многие из детей Республики, в конфликте, который казался Дьюэллу бессмысленным. И вместе с долгожданным — и внезапным — завершением Войн клонов, была проиграна главная битва в карьере Дьюэлла.
Кедоржанцы были малы ростом, силой и числом. Коротконогие, с четырьмя толстыми пальцами на каждой лапе, они часто мигрировали туда, где им подворачивалась подземная работа. На большинстве планет милый народец с пухлыми мордочками принимали с радостью — они держались особняком и не доставляли проблем. Когда кедоржанцы наконец добились представительства в Республике и места в Сенате, многие решили, что скромные существа будут вести себя так же, как Дьюэлл на этом корабле. Определенно они будут заниматься своими делами, доверив руководство другим расам, и не станут привлекать к себе внимания.