Инкубатор для вундерваффе
Шрифт:
Несмотря на красоту дворца и по-своему милый провинциальный зимний пейзаж вокруг, Родригесу здесь решительно не нравилось. В присутствии всего личного состава драгунского полка Единого и двух других элитных парижских полков, обеих платформ и десантников в бронескафандрах, его не оставляло неприятное предчувствие, что в какой-то момент все может пойти вне сценария и по наихудшему варианту. Интуиция не подводила ни разу. Она неоднократно спасала ему жизнь в клоаках Фриско и Лос-Анджелеса, когда никакие датчики и сканеры не выявляли ни малейших вероятных источников угрозы, а беда приходила с непредсказуемой
Он еще раз просчитал все плюсы и минусы ситуации. Гвардейцы в оцеплении не дадут устроить свалку из рвущихся к «святому» паломников. Десять драгун, он сам и два десантника непосредственно около Джонса. На пророке легкая защита, удар ножа, арбалета, мушкетной или даже винтовочной пули выдержит. Да и одет потеплее к полету на антиграве. Самый опасный момент — выход из кареты у церкви, вход и до платформы. На самой платформе защитное поле помощней. Разве что отравляющие газы напустят, но это несерьезное предположение.
Со дня, когда Джонс засел в Версале, выполнял представительские функции, а паломников пропускали редко, по одному и после обыска, покушения практически прекратились. Точнее, они были, но заканчивались в момент изъятия у злоумышленника ножа или иного оружия. В помещении обеспечить безопасность проще. Что же касается убийств правителей на открытом воздухе, то Генрих IV Валуа, Александр II Романов, Джон Кеннеди, Индира и Раджив Ганди, Анвар Садат — вот весьма неполный список. Всех их охраняли, только иногда убийцы оказывались в сговоре с охраной.
В полдень началась торжественная служба. Ритуал, частично слизанный с католических церемоний, частично созданный здесь же, вел сам парижский папа. Количество собравшихся превысило любые самые смелые предположения, по данным БПЛА компьютер Родригеса выдал оценку в сорок девять тысяч человек, и еще продолжали прибывать! Это больше, чем все население такого крупного города, как Роттердам. Народ запрудил деревеньку, кроме площадки перед храмом были плотно забиты все улочки, дворы и даже ближайшие поля. Люди мерзли на январском ветру и с самого утра терпеливо ждали.
К часу Родригес проверил оцепление вдоль коридора и подтвердил готовность к приему Джонса со свитой. В проход двинулись кареты, между ними и толпой в две колонны с каждой стороны живым щитом следовали драгуны. Впереди скакал Ойген, придирчиво осматривая все вокруг. Собравшиеся, посиневшие от холода, радостно размахивали руками и приветствовали пророка в последний раз. Они не могли представлять опасности. Но то тут, то там виднелись коричневые и черные рясы. Клирики вели себя сдержанно. Они считались самым опасным контингентом, среди них вполне могли затесаться фанатичные католики.
До церкви добрались без происшествий. Родригес сам открыл дверцу передней кареты и подал руку Джонсу. Сразу
Посреди зала стояла гравиплатформа, голопроектор изображал вокруг нее складки ткани, которые в момент вознесения должны были превратиться в облако. Вроде как облако неизвестно как оказалось в церкви, подхватило «святого», проплыло к выходу над головами и унеслось в небо. Вокруг столпились церковные служки, монахи, на особо почетном месте — послы наиболее значимых стран. Всюду в интерьере двузвездная символика Единого.
Прощальные звуки литургии, Джонс поднял руки, в последний раз благословил собравшихся и ступил к платформе. Родригес двинулся за ним, чтобы в момент вступления пророка на площадку тотчас включить силовое поле. У самой платформы стоял папа, воздев руки к небу.
Меж сутан двух клириков высунулся пламегаситель ПКМ. За долю секунды, пока Родригес вырвал из-под камзола бластер, пулемет рявкнул очередью. Первая пуля зацепила папу, вторая ушла в кого-то из приглашенных, а третья и последующие попали в пророка. Мини-защита приняла на себя первые три пули и сдохла, две вошли в тело.
Родригес выстрелил, закрыв глаза и прикрыв лицо. Пулеметчик с соучастниками превратились в огненный шар. Родригес ощутил нестерпимый жар, неприкрытые участки кожи мгновенно обгорели, начала тлеть одежда. Он подхватил падающего «святого» в такой же коптящей одежде, отпихнул папу и толкнул Джонса на платформу. Каким-то образом умудрился включить поле раньше времени, Джонс наткнулся на защиту и стал сползать вниз.
Родригес снова снял защиту, подхватил конгрессмена на руки, вошел с ним на платформу, завопил что-то вроде «прими, Единый, невинно убиенного», окутался облаком и с неторжественной торопливостью рванул к выходу. Там взял выше и еще нажал, морозный ветер превратился в ледяной.
Отмотав километра три к Парижу, нашел ложбинку, снизился и вырубил защиту, чтобы не сажать аккумуляторы. Воткнул в Джонса аптечку. Тот быстро пришел в себя.
— Лежи спокойно. А то чуть в самом деле не унесся в небеса. Там, знаешь ли, не любят самозванцев.
Джонс с трудом сел и замычал. Аптечка остановила кровотечение. Обожженные вспышкой глаза ничего не видели, а фиолетово-багровые губы запеклись коркой сукровицы. Ожоги приморозило, наполовину сгоревшая сутана «святого», одетая в последний раз, не предохраняла от холода.
— Дай скаф. — И приземлившийся рядом на гравитяге скафандра Вонг Лу послушно стянул его, оставшись в белье. В броне, укрытый от непогоды и получающий непрерывные инъекции от аптечки, Джонс почувствовал себя лучше.
— Пули вышли? — спросил десантник.
— Обе навылет. Видно, в церкви еще кого-то зацепило. Будет у «святого» кровный брат. Так, бери раненого — и в Версаль. Не замерзнешь?
— Мы приучены и не к такому.
— Давай. Нашему «святому» мученику уже завтра работать министром иностранных дел. Я вернусь в Мезон-сюр-Сен.