"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
Но новости в этот вечер его ещё ждали; он уже и позабыл про него, но когда люди уже улеглись и в казармах стало тихо, явился не кто иной, как Ёган Ройберг. Человек пришёл за своими деньгами; ночь, непогода — всё ничто, если этот парень решил получить свои деньги.
— Я зашёл к господину купцу, — мальчишка имел в виду Сыча, — думал, вы там будете, но его не было дома. Никто не открыл.
— Вот как? — барон немного удивился. До полуночи, конечно, было ещё далеко, но всё равно время было позднее. «Интересно, где этот болван шляется?».
— Вот я и пришёл сюда.
—
— Сделал, — уверенно отвечал мальчик.
— То есть всё прошло удачно?
— Всё прошло удачно, и про этого человека, ну, про того, о котором вы мне говорили, я всё вызнал, — тут кашевар поставил перед мальцом большую миску клёцок в коричневом соусе, да ещё и дал большой кусок отличного белого хлеба, какой едят офицеры.
Парень был такому угощенью рад и сразу схватился за ложку, стал есть, но видя, что барон ждёт его рассказа, начал говорить в перерывах между клёцками:
— Этот ваш судья, ну, что судил на турнире, он вообще не из нашего города.
— Мориц Вулле, — уточнил генерал.
— Да-да, — мальчишка быстро уплетал еду. — Мориц Вулле. Я как раз про него и говорю.
— Так, и откуда же этот Мориц Вулле?
— Он из Габерхольда, что в десяти верстах отсюда. Хотя я и не слышал про такое место. Сюда он приехал по приглашению своего дружка судить турнир.
— И живет он теперь у этого дружка? — спросил барон, сразу подумав, что это осложнит дело.
— Нет, он живёт в трактире «Старый конь», что на Колёсной улице.
— А откуда же ты узнал, что его пригласил на турнир друг? И что он из Габерхольда?
— А он в «Старом коне» с другими выпивохами болтал, они там все друг у друга спрашивали, кто откуда приехал, а я рядом сидел, вот и услышал.
— Молодец, — похвалил его барон и достал из кошелька потёртую монету. — Это тебе.
Парень, бросив ложку и хлеб, схватил деньги и сразу спрятал их куда-то под одежду. И тут же спросил с надеждой:
— А ещё работа будет? Или на том и покончим?
— Будет, будет, — обещал ему генерал. — Доедай давай, да поедем к купцу, к твоему дружку. Узнаем, вернулся ли он домой.
— Хм, — весело хмыкнул Ёган, — уж вы скажете, господин, — «к дружку». Господин купец мне не друг. Он вон какой человек знатный, а я вон какой простой и бедный.
Волков и вправду волновался, что с Сычом могло произойти что-то нехорошее, дело-то они затевали нешуточное, мало ли что могло случиться может, горожане что-то пронюхали, а могли и просто ограбить его, видя, как «купчишка» сорит деньгами. И лежит теперь Фриц Ламме, он же Фердинанд Константин, с перерезанным горлом в луже на грязной мостовой. И поэтому, на всякий случай, барон со своими людьми к дому, где проживал Сыч, сразу не поехал. Он теперь стал ещё осторожнее — после вчерашнего ночного происшествия и сегодняшних разговоров с судейскими чиновниками поневоле станешь аккуратным. Тем более зная, что горожане, сволочи, прекрасно слышат всадников на своих улицах и с удовольствием о том доносят.
— А ну-ка, Ёган, сбегай узнай, вернулся этот знатный купец домой или таскается ещё где.
Волков уже даже начал думать, что ему делать, если Сыча всё ещё нет, но тут вернулся мальчишка и сказал ему всего три слова:
— Купец дома, пьян!
Малец не ошибся, Сыч и вправду был весьма навеселе, он полез было обниматься, но генерал пьяных не очень жаловал и оттолкнул его слегка, на что Ламме ничуть не обиделся.
— Ах, экселенц, — он уселся за стол и стал разливать остатки вина из почти пустого кувшина, — что за день сегодня вышел весёлый! Давайте-ка выпьем понемногу, по самой малости.
— Угомонись ты, дурень, — Волков вырвал у него из рук кувшин. — Чего это ты веселишься? Что за день у тебя такой хороший вышел, чем он хорош? — у самого-то генерала денёк выдался ужасный, иной раз и в дни своих самых больших и тяжёлых сражений он волновался меньше, чем сегодня. — Ну, говори, дурень, чему радуешься?
— А что же не радоваться, коли день вышел такой хороший, — продолжал Фриц Ламме, — весь день я сижу, гляжу, и всё, оказывается, на этих турнирах такое интересное — драки, ор, ругань, едва не плевались друг в друга, а ко мне все с почтением, винцо на подносике: «вот вам, господин Зальцер», принесут сушёных груш и слив, и опять мне. Прибегут: не прикажете ли подавать кушанья, харчевня… какая-то там, уже и не вспомню, как называется… распорядителя присылает, чтобы у меня спросить, какие блюда, «что пожелаете, господин Зальцер». И все с тобой любезны, все ласковы.
— Вот ты и надрался от счастья! — констатировал барон.
— Надрался… Надрался это я вечером, а так-то я весь день почти трезвый был.
— А под вечер, значит, решил, что можно.
— Да уж больно люди хорошие вокруг были, всё купцы, у кого склады, у кого лодки свои, там и первый меняла в городе был, ну, мне так о нём сказали, то Арнольд Готфрид Фабиус, так мы с ним хорошо выпили после окончания… Я позвал на ужин всех господ, что были в ложах, и он тоже со мной пошёл… Мы с ним хорошо выпили…
— Да, я уже слышал про то! — не очень весело заметил генерал.
— Так он оказался неплохой парень; ставь, говорит, Фердинанд, тут свои лавки, склады ставь, вози сюда уголь, лес, ячмень из своего Фринланда, здесь всё это надобно. Всё, экселенц, — Сыч даже ладонью по столу начал стучать, — на всё тут цена хорошая будет. Вот я и подумал, экселенц, что ежели мы здесь обоснуемся, все ваши товары тут лучше продавать, чем в Малене. А я бы с женой сюда переехал, тут всем бы управлял. Хорошо бы торговля пошла у нас, экселенц…
— Ну да, ну да…, — кивал генерал и продолжал тоном насмешливым и даже злым: — Ты, видно, Фриц Ламме, и мешок под золото уже приготовил или сундук какой покрепче присмотрел.
— А что? — удивился Сыч такому обороту. — Я же говорю, этот Фабиус — отличный малый, он нам поможет тут обосноваться.
Тут уж генерал встал и сказал сурово:
— Ложись спать, купец Фердинанд Константин. Ишь как тебя заносить стало, едва имя это придумал — и уже возомнил себя купцом первой гильдии. Уже и жену сюда тащить собирается.