"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
Кавалер знал, о чем будет следующий вопрос, и знал, что избежать его не удастся, как бы ему не хотелось, не поднимать эту тему:
— Да, я служил барону фон Рютте.
— А Кранкль…
— Да, — коротко ответил Волков и добавил. — Конь, на котором я приехал, конь Кранкля.
— И как вы не побоялись вступить в поединок с лучшим бойцом земли Ребенрее?
— Я не знал, что он лучший боец, и у меня не было выбора, если бы я отказался, они бы меня убили и без поединка, да и оружие выбирал я. Я выбрал арбалет. Оружие черни, он не так хорошо им
— Да-да, его убили из арбалета, но ведь он вас тоже ранил?
— Я до сих пор лечу эту рану, — гордо сказала Агнес. — Господин до сих пор ей мается, если долго в седле сидит, так ногу крутить начинает.
Юный Третий Форшнейдер принца Карла хотел задать еще вопрос, но тут красавица Брунхильда, которая была весела от вина, простодушно отрыгнула, так, что все заметили и сказала:
— Господин мой, мне надобно по нужде.
Волоков встал, за ним встал и фон Пиллен. Кавалер и красавица покинули шатер, он проводил красавицу туда, куда ей надо и там произнес:
— Мальчишка не пускает меня в город, можешь его окрутить?
— Так я уже, — сказала красавица вальяжно и уверенно, она, сделав дела, поправляла одежду, — будет плясать у меня как песик за подачку.
— Прям таки и уже? — усомнился кавалер.
— Ой, да не волнуйтесь вы, господин мой, у него косоглазие скоро случится, так на меня пялится, — она поправила грудь в платье. — Говорила ведь вам, дайте денег на кружево, с кружевом его бы вообще расперло уже.
Тут она была права. Надо было дать денег ей на туалеты.
Хотя и без них было в этой девушке, что-то такое, отчего у многих мужчин случалось помешательство.
— Ты ему голову-то кружи, но пока я в город не въеду, не давай.
— Как скажете, мой господин, — сказала красавица и, веселая от вина, добавила, — а сегодня могу и вам дать.
— Не откажусь, — он хлопнул ее по заду и привлек к себе, поцеловал за ухо, в шею. — Соскучился.
Было глубока за полночь, когда фон Пиллен, выйдя с Волковым на воздух, спросил:
— Неужели вы собирались своих дам взять в город? Туда? — он кивнул в темноту.
— Да нет, конечно, я велел им дома сидеть, меня ждать, а он они возницу наняли и приехали за мной, вот теперь думаю, как с ними быть.
— Пусть остаются у меня, — сказал юный рыцарь, — в моем шатре. Я найду себе место.
«Значит ты уже не против, того, что я пойду в город». — про себя отметил Волков. И сказал.
— Нет, они будут причинять вам неудобства.
— Никаких неудобств, я уже не первый год как при дворе, два лета воевал, и зиму провел в осаде. Мне не впервой.
— Вам и мне жить в палатке не впервой, а они ж женщины. Сами понимаете.
— Велю построить им уборную.
— Им мыться нужно, и прислуга нужна.
— Велю построить купальню, и ванную привезти. И служанку им найму, — обещал на все согласный Третий Форшнейдер принца Карла, курфюрста Ребенрее. — И печку велю поставить в моем шатре.
«Ишь, как тебя Хильда-то присушила, еще немного и дом ей построишь». — опять отметил про себя кавалер. И спросил:
— Так значит, вы меня пропустите в город?
— Нет, — твердо сказал молодой рыцарь, — ослушаться приказа сеньора я не могу, — он чуть помолчал и прибавил многозначительно и уже тише, — но случиться может всякое.
Спрашивать, что может случиться, Волков не стал, решил подождать. Агнес и Брунхильда расположились на кровати Георга фон Пиллена, в его шатре, а кавалер, не снимая сапог, завалился в телегу, и заснуть он не успел. Пришел караульный и доложил:
— К вам, солдат из местных.
— Зови.
В темноте пришедшего Волков едва различал, но слышал хорошо:
— Господин, на заре, как-только закраснеет, вы готовы будьте, стойте в тумане, ближе к леску, что у самой реки, я сержант Рибе, я караул с южной заставы снимать поутру приду, как сниму, так вы увидите. К реке идите заранее, и по реке по туману, так и пройдете в город.
— Спасибо, брат-солдат, — сказал Волков и не пожалел, достал из кошеля тяжелую имперскую марку вложил в крепкую солдатскую руку.
— Брат-солдат? — переспросил сержант Рибе. — Вы ж вроде как из благородных?
— Стал, а был солдатом, как и ты.
— Бывает же такое!
— Бывает, как видишь.
— Что ж за деньгу спасибо, да только теперь я ее у вас не возьму, негоже у брата-солдата брать. Да неправильно деньгу брать с тех, кто на смерть идет.
— Бери-бери, коли сгину, она мне не пригодится. Мародеры с тела поднимут, лучше тебе отдам. Ты главное, меня в город проведи.
— Что ж раз так, проведу, хотя зря вы туда идете, за полгода не вышел оттуда никто. Вы по туману сейчас к реке ступайте, и стойте у леска. Вас там никто не приметит, даже когда закраснеет на востоке. А как солнышко покажется, я по первой росе караул в лагерь поведу, вот тут вы уже не ждите, идите, да хранит вас Бог там.
Сержант ушел.
— Роха, Пруфф, собирайте людей, запрягайте лошадей. Еган, коня седлай, идем сейчас.
— Куда мы в такую темень пойдем, и люди еще спят, — заворчал капитан.
— Людишки устали, — поддержал его Роха.
— Либо идем сейчас, либо поплывем на барже, — сказал Волков.
Никто более с ним спорить не стал, пошли будить людей и готовиться.
Глава десятая
Когда слабые от болезни люди пытались выйти из города, Южные ворота были закрыты, и сил открыть их не было. Засовы и решетки уж очень тяжелы. Те, кто был совсем слаб от болезни, садились тут же возле ворот, тут же и умерли потом. Но кто-то приоткрыл ворота после их смерти, а они так и остались сидеть и лежать, разлагаясь, растекаясь черными, смрадными потеками, у входа в город. Тут пировали крысы, вороны, мерзкие жирные и огромные чайки, то ли речные, то ли от далекого моря, прилетевшие на пир. И было очень много самых разных насекомых, и мухи всех мастей и тараканы и клопы, и особенно отвратны были черные жирные жуки. Этих на трупах было больше всего.