Инквизитор Светлого Мира
Шрифт:
Не было у меня времени задавать вопросы. Мы достигли каменной лестницы и сбежали по ступеням на два этажа вниз. Нас остановила дверь. Тяжелая дубовая дверь с полукруглым верхом была заперта, – судя по всему, на засов изнутри. Цзян, по инерции возбуждения, пару раз стукнула в нее плечом. Бесполезно.
Я плюхнулся на пол и вытянул ноги. Чувствовал я себя так, словно только что установил новый мировой рекорд по бегу с барьерами.
– Вставай, Мигель! – сердито сказала Анютка. – У нас нет времени сидеть. Сейчас почти все силы инквизиции там, на площади. Но скоро они могут узнать, что мы здесь, и тогда они придут сюда и будут нападать
Даже по-кларвельтски она умудрялась говорить с легким китайским акцентом.
– Ну, встану я, и что с того? – медленно сказал я, растягивая драгоценные секунды отдыха. – Ты думаешь, я выломаю эту дверь? Да ее и слон не свернет.
– Я поняла. Ты устал. – Цзян неожиданно опустилась рядом со мной на колени, осторожно дотронулась до моей куртки, насквозь пропитанной кровью, а потом начала развязывать тесемки тонкими сильными пальцами. – Милый Мигель. Прости меня. Тебе достается здесь больше всех. Отдохни немного, Мигель. Я помогу тебе.
– Ты что, передумала? – пробормотал я, глядя, как она стягивает с меня куртку, за ней – рубаху и решительно принимается за штаны.
– Что – передумала?
– Ты все-таки решила заняться со мной любовью? Прямо сейчас?
– Я передумала. Я глупо сделала там, в сарае, что мучила тебя. Я займусь с тобой любовью, милый. Но не сейчас. – Анютка улыбнулась и дотронулась до моих губ легким поцелуем. – Не сейчас. Все надо делать в нужное время.
– Зачем же ты снимаешь с меня одежду?
– Я хочу посмотреть, есть ли у тебя большие раны. К тому же, одежда не будет нужна тебе теперь. Я хочу сохранить ее. Ты наденешь ее потом.
– А что может случиться с моей одеждой?
– Она может сгореть. – Цзян стащила с меня последнее и теперь внимательно осматривала меня. Правда, мне показалось, что большее внимание ее привлекали не синяки и порезы, а нечто другое. – Сейчас ты встанешь и начнешь гореть. И ты сожжешь эту дверь…
Она трогала и поворачивала меня, и проводила пальцами по моей коже. Она глубоко дышала и облизывалась. Выглядела она так, словно передумала еще раз и решила заняться со мной любовью прямо здесь и прямо сейчас.
Думаю, что я тоже облизывался. Я даже закрыл глаза. Я возбудился. Сердце мое стучало все сильней и мощными толчками рассылало по сосудам горячую кровь. Горячую… Кипящую… Раскаленную, как расплавленный метал! Я вдруг почувствовал себя как граната, из которой выдернули чеку.
– Отходи скорее! – завопил я, сжал кулаки и стиснул зубы, стараясь сдержаться из последних сил.
Цзян испуганно прыгнула в сторону, схватив мою одежду в охапку. И тут же я взорвался, освободив то, что накопилось во мне за недели и месяцы постоянного безысходного напряжения. О Боже, никогда я не представлял, что может существовать такое безмерное, безумное удовольствие! Оргазм показался бы серой мышью рядом с хищным тигром резкого, болезненного наслаждения, пронзившего судорогой все мое тело. Я открыл глаза и увидел, как протуберанец сияющего пламени, повторяющий форму моего тела, несется в воздухе. Он должен был разбиться о стену, растечься по потолку и полу, сжечь все живое, что находилось рядом со мной. Но я справился с ним. Я затормозил его полет. Время оцепенело, остановилось и бросилось прочь испуганной тенью, уступая дорогу моей огненной воле. Лавина пламени, исторгнувшаяся из меня, сжалась в шаровую молнию, совершила пируэт и вернулась ко мне. Она ударила меня в грудь. Я расставил руки и принял пламя
Я поднялся на ноги. Деревянный пол под моими ступнями обугливался на глазах и тонкие (пока еще тонкие) струйки дыма поднимались от него.
– Уходи, Цзян, – произнес я. Слова давались мне с трудом, язык еле ворочался, клубы желтого пламени вылетали изо рта моего, как из пасти дракона. – Здесь будет жарко… Уходи скорее… Я сам…
– Мигель, но…
– Как… Как уйти отсюда?
– По этой же лестнице. Внизу она переходит в подземный туннель…
– Все. Уходи.
Я повернулся спиной к Цзян, лицом к двери. Я больше не думал о своей китайской девочке. Я знал, что она успеет уйти. Теперь я думал о Лурдес. Я должен спасти ее.
Я широко расставил ноги. Вытянул вперед руки. И разрешил своей ярости выплеснуться.
Дверь не просто сорвало с петель. Оглушительный взрыв разнес дверь на тяжелые дубовые доски и раскаленные обрезки железных полос. Он вколотил всю эту адскую шрапнель в пространство коридора и сшиб с ног десяток гвардейцев, ждавших меня по ту сторону. Волна жидкого раскаленного пламени текла от меня по полу и расстилалась передо мной. Ковровая дорожка для демонов.
Я сжал кулаки и переступил порог.
Я плохо помню подробности того, что последовало дальше. Наверное, побоище, которое я устроил в казематах Обители Закона, было слишком жестоким. Настолько жестоким, что подсознание услужливо вычеркнуло лишние детали, оставив в памяти только языки пламени, огненные шары, носящиеся в дымном воздухе, и мечущиеся фигуры людей, исходящих безумным криком. Выжил ли там кто-нибудь? Не помню. К счастью, не помню. Надеюсь, что часть людей успела уйти через подземный ход.
Зато я помню, что не нашел Лурдес. Ни на одном этаже ее не было. Я пробежал по всей Обители, и вернулся даже на четвертый этаж, но поиски мои не дали ни малейшего результата. Если не считать того, что я сжег эту крепость.
Да-да, именно так. В какой-то момент в метаниях своих я обнаружил, что горит не только дерево, но и камень, из которого была сложена Обитель Закона. Бурый базальт стен полыхал так, как будто был каменным углем. Этого не могло быть, но это было. Коридор, по которому я бежал, превратился в раскаленную смертельную трубу. Обитель горела как деревянный сарай.
Я спасался бегством. Кубарем скатился по лестнице и едва не на четвереньках ввалился в подземный ход. Здесь не было никого и ничего, кроме стелющейся завесы удушливого дыма. Огонь диким зверем ревел наверху. Пламя моего тела погасло, выбившись из сил. Я брел, задыхаясь, с трудом переставляя ноги и цепляясь за стены. Брел куда-то. Брел, пока не упал и не потерял сознание.
Еще на несколько минут я очухался, когда мы выезжали из города. Я лежал на повозке, укрытый тряпками и тело мое колотила ледяная дрожь. Плохо помню тех, кто был рядом со мной – пожалуй, только Цзян. Моя голова лежала на ее коленях, она гладила меня по волосам и шептала что-то. Зато я хорошо помню зарево огня со всех сторон. Горела не только Обитель Закона. Горело полгорода. Языки огня доставали до неба. Догорающие хлопья танцевали над нами как красные светляки и падали на наши лица жирной черной сажей. Казалось, горит сама магическая субстанция искусственного мира.