Инквизитор. Башмаки на флагах. Том первый. Бригитт
Шрифт:
Он думал к себе Ёгана позвать, узнать, как дела, так тот на следующее утро сам пришёл. Пришёл спозаранку, на дворе ещё темень была, ещё петухи орали, девки гремели вёдрами, шли на утреннюю дойку, а он уже сидел в прихожей. Волков впустил его, ещё не закончив завтрака. Хмурый он был, весь в делах непроходящих и заботах. Рассказал, что глупое мужичьё то ли зимы такой холодной не знало, то ли скотины у него никогда не было, скотине
– Говорил дуракам, говорил, что глубже пахать нужно, а они: «Мы уже век пашем на ладонь, и ничего, всё хорошо было». А оно вон как развернулось, теперь дураки затылки чешут.
Волков его не перебивал, хотя ему сейчас было совсем не до больных коров и не до помёрзших озимых. Он с утра сам не свой был всё ещё от письма Брунхильды. От того, что беременная она среди людей, что её ненавидят, и что она там почти одна, так как муж её слаб и стар. Уповал он только на то, что ретива она всегда была и непреклонна. Может, и на сей раз выдержит. А тут Ёган со своими мёрзлыми коровами. Всё бубнит и бубнит про нерадивых и ленивых мужиков.
– Ты Брунхильду вспоминаешь? – вдруг перебил кавалер управляющего.
– О! – Ёган сделал уважительное лицо. – Оно иной раз вспоминается. Шебутная была, не то, что теперь. Теперь оно вон как… Графиня – одно слово. Да, кем была и кем стала. Вот как жизнь распорядилась.
– Сейчас она одна в замке графа, тяжко ей, – сказал Волков.
– Что? Одна? В замке? – Ёган вдруг смеётся. – Вот уж тяжесть, графиней жить в замке при дюжине слуг да при муже графе. Да при поварах, лакеях. Уж насмешили, господин. Тяжко ей…
Волков рассчитывал совсем на другие слова. Он хмурится, а Ёган по простоте своей этого не замечает, снова начинает талдычить про озимые и про то, что телеги из похода пришли все переломанные, либо колёса новые нужны, либо оси менять, ни одной целой телеги из всех, что в поход брали, нет. Что кузнеца выездного приглашать придётся, а те какую деньгу за выезд просят! И что мужики ленивы и не хотят по весне снова копать канавы для осушения прибрежных болот, а молодые господа из выезда, что живут в старом доме с попом, просят свинину каждый день, от говядины воротятся. А ещё просят овса больше, а не сена. Говорят, что кони от сена слабеют, а чего им слабеть, если с войны уже пришли и они их с
Обрывать на полуслове старого знакомца кавалер не хочет, всё-таки не чужой ему, кавалер радуется, когда в покоях появляется Максимилиан с бумагой.
– Ну? – спрашивает он у молодого человека.
– Кавалер, письмо от епископа.
– Давай.
– Господин, – волнуется Ёган, понимая, что дальше господин будет заниматься другими делами, – а мои дела как решим? Что со скотом, что с телегами делать?
– Скот лечить, телеги ремонтировать, на всё деньги дам. Что с твоими озимыми делать, я не знаю, – закончил Волков. – А мужикам скажи, что если по весне нечего будет убирать, так и есть им нечего будет.
Он уже начал разворачивать конверт, но Ёган не успокаивался:
– Господин, ещё дельце есть одно.
– Говори.
– Я же детей из Рютте привёз. Жену себе в дом подыскиваю, моя-то хвороба в монастырь подалась, совсем руки у неё распухли, решили, что там ей лучше будет.
– Зато у тебя дом есть свой и дети, – ободрил Ёгана Волков.
– Есть, есть, – соглашался Ёган. – Только вот я из дома выхожу – дети спят, домой прихожу – дети опять спят.
– Так от меня-то тебе чего надобно, детей твоих мне будить, что ли? – чуть раздражается кавалер.
– Да нет же, к чему это… Я про то, что мне бы помощника завести, я думал, вот зима придёт и отдохну, хоть отосплюсь, а тут вот как всё одно за одним тащится: то война, то морозы, то скот, то телеги, то жалобы, я продыху от дел не вижу. Хозяйство-то большое.
Волков смотрит на него и уже не скрывает раздражения:
– А жалование из своего кармана платить помощнику думаешь?
– Не хотелось бы, – сразу скучно говорит Ёган.
– У меня сейчас нет лишних денег, – заканчивает Волков. – Война прибытку не даёт, только тянет из меня и тянет. Так что помощника можешь за свой счёт нанимать.
Больше он на эту тему говорить не собирался.
Кавалер разворачивает письмо и начинает читать. Ёган, чуть повздыхав, вылазит из-за стола и идёт по своим делам.
Добрый епископ пишет ему, что за два дня до рождества просит его быть в Малене в лучшем виде своём, при знамёнах и людях своих. На заре епископ хочет встретить его у ворот и с крестным ходом вести по городу, чествуя победителя. Также епископ писал, что муниципия города согласна оплатить ему для шествия барабанщиков и трубачей. Ещё будут городские ополченцы-стрелки палить в его честь из аркебуз. Порох тоже оплачивает город.
Конец ознакомительного фрагмента.