Инквизитор. Башмаки на флагах. Том третий. Графиня фон Мален
Шрифт:
– Вы вкопали рогатки у западного въезда? – спросил он, идя вдоль рва и оглядывая частокол.
– Нет, – Шуберт семенил рядом, – я думал, что эта стена важнее.
– Снимите людей, поставьте частокол до заката, а со стеной закончите завтра.
– Как прикажете, господин полковник. Сейчас же всё сделаем, – обещал инженер.
Он обошёл свой немаленький лагерь по периметру – везде суета, работа кипит, несмотря на приближение вечера, он был удовлетворён тем, как всё менялось. Он видел, что за пару дней всё будет приведено в полный порядок. Лагерь
Вечером, когда уже стемнело, он обедал с офицерами. Отдавал приказания о пикетах и ночных разъездах и говорил о том, сколько солдат и из каких рот оставить в охранении. Также просил Рене поутру снять повешенных дезертиров, так как, скорее всего, утром Гренер и его кавалеристы наловят новых.
А после ужина пошёл спать, и спал отлично, так как до самого утра его никто не потревожил.
Утром он, ожидая завтрака, долго разглядывал выстиранный ваффенрок. Стирка ему мало помогла, дорогая ткань так и не вернула себе своего цвета, серая, бурая, да какая угодно, но уже не бело-голубая, ещё вся была испещрена дырами. Даже нищему такое носить было бы стыдно. Пришлось просто носить доспехи, ничем не прикрывая их.
Он прошёлся по лагерю, поговорил с офицерами. Всё шло хорошо, солдаты и сапёры знали, что им делать. Укрепления становились лучше с каждым днём, Гренер поймал лишь двух дезертиров. Это был хороший знак, людишки почти уже не бежали. Этих двоих мерзавцев быстренько и без особых церемоний после короткой исповеди повесили на заборе, на освободившихся утром местах.
Пока дезертиров вешали, он думал о том, что Максимилиан уже должен быть в Нойнсбурге, если, конечно, не встретил армию маршала уже на пути к лагерю. Что ж, как бы там ни было, его знаменосец должен уже свернуть к Ланну и уже завтра быть там.
«Что ж, если они поторопятся, Агнес должна быть тут через три дня, ведь кони у неё в карете неплохие».
Кажется, он никогда её так не ждал. Мало того, в последнее время ему всё меньше и меньше хотелось её видеть. Нет, он, конечно, её не боялся, но она держала его в напряжении, словно противник, что ждёт удобного случая для атаки. А ещё он ожидал неприятностей, которые рано или поздно она может ему доставить. Но сейчас, сейчас она очень была ему нужна, он чувствовал, что только эта хрупкая девочка с тяжёлым и крепким, как люцернский молот, характером сможет ему помочь. Он нутром это чувствовал. А как иначе? Ведь не зря хитрый жид уговаривал его взяться за это дело, считая, что дело это нечистое. Теперь он и сам так думал.
В общем, день прошёл в мелких делах и мелких заботах. Если не считать того, что он просил Гренера проехаться до второго брода, посмотреть да послушать. Тот со своими людьми прокатился, постоял у тихого брода, но ничего там не увидел. Ни пикетов, ни застав, ни даже следов мужичья.
Так день и прошёл, а как стемнело, он с удовольствием снял доспехи и лёг спать.
– Господин, господин, – тряс его Гюнтер, держа в одной руке лампу, – к вам человек.
– Что? Какой человек? – не сразу сообразил Волков. – Утро уже?
– Ночь, господин, ночь… К вам солдат пришёл.
– Солдат? Зови, – приказал он, садясь на кровати.
Солдат вошёл в шатёр, с интересом осматриваясь.
– Ну, что случилось?
– Сержант к вам послал…Шум, господин. Кажись, мужики пошли куда-то.
– Пошли? Куда пошли?
– За рекой господин, кажется, идут… куда-то…
– А ты из какого пикета?
– Мы тут внизу под лагерем у речки стоим.
– И что, шум слышите?
– Ага. Топочут.
– Много их, куда идут, лошади есть, телеги есть?
– Так разве в темноте разглядишь…, – разводил руками солдат. – Может, есть телеги, а может, нет.
Понимая, что большего он от дурака не дождётся, Волков приказал Гюнтеру:
– Одежду давай и Фейлинга буди.
Он, Фейлинг, два стрелка охраны и солдат спустились к реке, тут и был пикет из четырёх солдат и двух стрелков.
– Ну, что звали?
– Господин, – заговорил сержант из стрелков, – невдалеке за рекой дорога есть, по ней отряд прошёл. Все слышали шум тихий.
– Огни были?
– Нет, только звуки, люди шли. Люди с железом.
– А сейчас есть звуки?
– Так послушать надо, – отвечал сержант.
– Тихо всем, – приказал Волков и стал прислушиваться.
Не то чтобы он слышал что-то отчётливое, но какой-то несвойственный ночи шум был. Да, был. То ли древко копья или пики трётся о кирасу, то ли башмаки по дороге стучат. Не разобрать, дорога-то не у самой реки. Солдаты и полковник прислушиваются и вдруг слышат тонкий писк. Волкову подумалось, что такой звук и показаться мог, но один из солдат тут же сказал:
– Телега. Телега скрипнула колесом.
– Точно, и телега перегруженная, – поддержал его другой. – С обозом идут.
– Может, то мужик какой местный, – предположил третий.
– Ага, мужик, – тут же взяли под сомнение его мысль другие, – в полночь-то. Траву косил до луны.
Теперь у Волкова сомнений не было, враг куда-то шёл, скорее всего, на запад. Зачем? Эх, как жаль, что разведку он организовать не смог. Толковых людей для этого у него не было. Не мальчишку же Гренера отправлять на опасное дело. Он не стал дальше прислушиваться, а поспешил вверх, к лагерю.
Его у входа встретил молодой ротмистр Мальмериг, дежуривший с сотней солдат из первой роты сегодня ночью.
– Господин полковник, что-то произошло?
– Пока не ясно, за рекой отряд хамов пошёл на запад с обозом.
– Хотят обойти нас и ударить с двух сторон?
– Я бы так и сделал, уж на две стороны пушек нам не хватит. Но… Мы сильно укрепили лагерь. Попытка штурма таких укреплений кончится для них большой кровью.
– Может, поднять людей? – предложил Мальмериг.
– Пока не нужно, – ответил полковник и пошёл в свой шатёр.