Инквизитор. Башмаки на флагах. Том второй. Агнес
Шрифт:
Кузнец приехал не только со скарбом, он приехал с семьёй. Дети, бабы. Старуха – видно, мать, на телеге сидела.
Все кланялись кавалеру, когда он вышел со двора на улицу.
– Ну, что случилось? – спросил господин фон Эшбахт у кузнеца, когда тот приблизился и поклонился.
– Господин, снова я прошу дозволения у вас поставить кузню, – сразу начал кузнец. – И кузню, и дом.
– Ты уже, я вижу, и скарб привёз. И семью.
– Привёз, господин, всё привёз, так как дома
Волков молчит непонимающе, ждёт продолжения.
– Сгорел мой дом, господин. Сожгли.
– Кто? – первым делом спросил кавалер.
– Не знаю, пришли ночью. Сын говорит, что конные были, говорит, что слышал ржание.
– Надо следы вокруг дома посмотреть было. Если конные, так у них сапоги с каблуками, должны следы остаться на земле, – произнёс Волков.
– И я так думал, господин, так ведь ливень начался под утро. Никаких следов не осталось.
– Ах, да. У вас там тоже, значит, дождь был?
– Был, господин, сильный был, из-за дождя-то и живы остались, дом и кузню с двух концов подпаливали.
Кавалер задумался. Если купец не врал и не ошибался, то дело с ранением барона и смертью кавалера Рёдля становилось ещё более странным.
– Господин, что же мне делать-то, скажите уже, – просил Волинг. – Мне у вас начать можно будет или ещё куда податься, там я всё одно уже не останусь.
– А сам-то думаешь, кто твой дом подпалил? – спросил Волков, словно не слыша его вопроса.
– Они, – коротко ответил кузнец.
– Они? Кто они?
Кузнец молчал. Он явно боялся говорить.
– Ну, чего ты на меня таращишься? Кто они-то?
– Думаю, то были господа рыцари, выезд барона, – наконец ответил кузнец.
Кавалер засмеялся:
– Зачем им тебя палить ночью? Пожелай они, так и днём твою кузню подпалили бы, а тебя самого на твоих же воротах повесили. Нет, то не люди барона были.
– А кто же? – удивился Волинг.
– А мне почём знать, может, у тебя враги какие есть.
– Да какие же у меня враги? – кузнец разводил руками.
– Не знаю, не знаю… – скорее всего кузнец и вправду не знал ничего, да и кавалеру нужно всё это было обдумать. – Ладно. Значит, ты у меня тут прижиться хочешь?
– Да, дозвольте уже поставить кузнецу и дом у вас тут.
– Тут в Эшбахте хочешь кузницу поставить?
– Или у реки, у пристани, подумаю пока. Я готов тридцать талеров в год вам за разрешение платить.
– Э, нет, друг мой дорогой, так не пойдёт, – Волков погрозил кузнецу пальцем.
– А чего, я барону так и платил, – сказал Волинг.
– Барону? У барона там захолустье, дорога только на юг, к Фезенклеверу, шла, а у меня через пристань телеги поедут в город. Кабак купчишками вечно набит. Ты тут озолотишься. Так что забудь про тридцать монет в год.
– А сколько же денег вам надо?
– Денег мне надо много, но с тебя пока буду брать три талера в месяц, пока не обживёшься, да работать не начнёшь, а там пересмотрю.
– Ну, ладно, раз так, – на удивление быстро согласился кузнец, видно и сам выгоду видел. – Тогда начну завтра сюда наковальни да инструменты перевозить.
А господин задумчиво пошёл к себе в дом. И когда увидал Максимилиана на кухне, который болтал с Марией, сказал:
– Седлайте мне коня, хочу Сыча найти.
Чего его искать, он известно, где ошивался. Кабак его домом был. Трактирщик его уважал и водил с ним дружбу, они с Ежом и харчевались там почти задарма. До кабака от дома кавалера было недалеко, но хромать по лужам да по скользкой глине ему не хотелось, вот и велел седлать коней.
– Ты знаешь, что кузнеца ночью подпалили? – сразу начал Волков, садясь к приятелям за стол.
– Ишь ты! Нет, не знал, экселенц.
– Теперь он сюда, к нам переезжает.
– Так это ж хорошо?
– Хорошо-то, хорошо, но кто его мог сжечь?
Фриц Ламме и Ёж переглянулись, и Фриц сказал:
– А вот подумалось мне, что наш приятель-конюх мог осерчать немного на кузнеца.
– Конюх Вунхель? – спросил Волков удивляясь, что сам об этом не подумал. – А с чего ему кузнеца жечь? Чего ему на кузнеца злиться?
Тут Фриц Ламме и его приятель опять переглянулись. И морды у них были такие, что Волкова осенило:
– Ты что же, мерзавец, конюху талер посулил, на стол его перед ним положил и не отдал?
– Экселенц, да он так спесив был… Корчил тут из себя… – начал было Сыч.
Но тут кавалер схватил его за загривок, за ухо, за шкуру на шее, за жирные волосы своею тяжёлой рукой, схватил крепко, зло и встряхнул подлеца. И зарычал:
– Болван, жадный дурак! Выиграл талер, большая прибыль тебе? А мне нужен был человек в замке! Человек мне нужен был в замке барона!
– Так чего, экселенц, – оправдывался Сыч, кривясь от боли, – зато кузнец у нас теперь свой есть.
– Он и так бы у меня был, – отвечал кавалер и с размаху отвесил Сычу тяжеленную оплеуху, такую, что шапка улетела на пол с глупой головы Сыча, а самого его мотнуло немилосердно.
Ёж сидел рядом с Сычом со стеклянными глазами, как будто он тут не при чём совсем. Народец в кабаке притих испуганно, только Максимилиан стоял да смеялся за спиной кавалера.
Волков вытер руку, уж больно сальны были волосы Фрица Ламме, встал:
– Шубу почисть, болван.
И пошёл прочь из кабака.