Инквизитор
Шрифт:
Криминальная хроника, No 17, 1994 г.
– Обстановкой в стране. При разных обстановках наказание за одно и то же преступление должно варьироваться. В мирное время - три года тюрьмы. В военноерасстрел. А мы живем в военное время. Вы говорите- ужесточение наказания, я говорю- доведение его до адекватности. А знаете ли вы, господин гуманист, что рэкету подвергаюсь не столько я, сколько вы. И малоимущие граждане.
– Я?
– Да, да. Вы. Вам ведь надо кушать. Вы покупаете продукты питания. Так вот, мы, коммерсанты, закладываем в стоимость товара и сумму, которую выплачиваем рэкету. Так что вымогают деньги у вас, а мы только
Санкт-Петербург. 18 января в 3 часа ночи нарядом милиции для проверки была остановлена автомашина "Жигули", которая буксировала автомашину "мерседес". При осмотре салона и багажника иномарки обнаружены упакованные в брезент трупы (!) семерых мужчин с огнестрельными ранениями.
Созданной оперативно-следственной группой в результате наступательной работы установлено, что убийство было организовано директором филиала производственно-коммерческой фирмы "Петрократор" с целью пресечения вымогательства со стороны одной из преступных группировок.
Криминальная хроника, No 17, 1994 г.
– Это ваше субъективное мнение.
– Мнение-то субъективное, да только все известные мне коммерсанты так считают. Где бессилен суд, там неизбежно должен возникнуть самосуд. Такова диалектика, как любил говорить первый и последний президент СССР.
"За один час я дважды услышал одну и ту же мысль из уст двух разных по социальному статусу людей. ад Надо будет посоветовать Сане послать тройку ребят к бизнесменам да послушать их мнение на этот счет", - подумал я.
– Лев Ефимович, с вами очень интересно беседовать, но время у меня ограничено.
– Как и у меня.
– Поэтому вот вам моя визитка. Если будет что нового по инквизиции, вы уж не сочтите за труд звякнуть. Можно домой.
– Непременно, молодой человек.
Когда я уже был в дверях, он кинул мне вдогонку:
– А денежки для рэкетиров я на всякий случай держу наготове.
Я пошел по улице Островского, мысленно переваривая услышанное. Итак, преступники больше не появлялись. Почему они не пришли за деньгами? И зачем нужно было заходить ночью в офис, если там они ничего не тронули? Все это выглядит если не странно, то, во всяком случае, необычно. Конечно, заслуги инквизиторов в том, что рэкетиры больше не появлялись, нет. Это ясно. Просто что-то спугнуло вымогателей. Что? Непонятен также смысл ночного визита.
Я остановился возле подворотни большого дома в конце улочки, чтобы закурить сигарету, и, ища по карманам зажигалку, случайно посмотрел во двор. То, что я в следующие секунды там увидел, бросило меня в пот. Из подъезда трехэтажного кирпичного домика, расположенного во дворе, вышел высокий мужчина и подошел к серым "Жигулям". Через несколько секунд он сел в машину и включил зажигание. Стекла на "Жигулях" были зеркальными, поэтому я видел его только несколько секунд, но их мне было достаточно, чтобы я его узнал. Я узнал бы его из тысячи, из десяти тысяч схожих мужчин. Это был детина, который возил меня к президенту, верный помощник Кота, чья могила находилась на Кунцевском кладбище возле могилы его шефа. "Жигули" выехали из подворотни и повернули направо, на Ордынку. Я чуть было не помчался за ними следом. Наконец, закурив и сделав три глубокие затяжки, принялся осмысливать
Выкурив сигарету, я вошел в подворотню и направился к дверям особняка, из которого вышел несколько минут назад "покойник". Особняк в стиле прошлого века. Но я помнил, что еще год назад его здесь не было. На окнах решетки. Все окна закрыты плотными шторами. У двери вывеска: "Частный институт социальных исследований".
Следующие три дня я с восьми утра и до шести вечера добросовестно торчал возле этого загадочного Института социальных исследований, в надежде на то, что "покойник" появится еще раз. Тщетно. На четвертый день я был уже на кладбище возле могил. Они были завалены еловыми ветками. Фотографии, покрытые полиэтиленовой пленкой, были укреплены в головной части каждой могилы. Со средней на меня смотрел насмешливыми глазами Кот в форме полковника госбезопасности. Словно издевался. Нервы мои были в таком напряжении, что я едва подавлял желание начать разрывать могилу, на которой стояла фотография детины. Дождавшись момента, когда рядом никого не было, я сунул ее в портфель.
Через час я уже сидел в кабинете генерального директора "Терры" и пил растворимый кофе с печеньем.
Мне пришлось минут тридцать терпеливо выслушивать взгляды на жизнь мудрого господина Смолицкого, прежде чем на прощание задать ему вопрос, из-за которого я и приехал.
– Да, кстати, Лев Ефимович. Вам этот человек незнаком?
Смолицкий долго изучал фотографию, с которой я успел содрать пленку.
– Нет, впервые вижу.
– Может, все-таки встречали? Он бывает в ваших , краях.
– У меня фотографическая память, молодой человек. Я его вижу в первый раз.
– А "жигуля" серого цвета с зеркальными стеклами вы здесь на вашей улице не видели?
– Я не видел, но уборщица из кафе говорила мне, что мои ночные гости приезжали на машине с зеркальными стеклами.
Я чувствовал себя как рыбак, который после часового ожидания подцепил на крючок щуку.
– Лев Ефимович, дорогой. Если случится так, что этот "жигуль" здесь опять появится, дайте мне знать. Только звоните сразу.
Он внимательно и несколько испуганно посмотрел сначала на фотографию, затем на меня.
– Вы думаете, что они опять нагрянут?
– Кто?
– Рэкетиры.
Я заставил себя рассмеяться.
– Да нет, что вы. Скажу по секрету, в расчете на вашу порядочность. На таких "Жигулях" ездит любовник моей жены. Хочу с ним познакомиться.
– Это он?
Лев Ефимович ткнул холеным пальцем с розовым отполированным ногтем прямо в глаз "покойнику".
– Он, - со вздохом сказал я.
– Понимаю. Дело деликатное. Чем смогу, помогу.
– Я на вас надеюсь.
Затем, чтобы не дать времени Льву Ефимовичу начать излагать свою точку зрения на проблемы семьи и брака, я поспешил уйти.
Придя вечером домой, я уселся в свое любимое кресло и, разложив бумаги на журнальном столике, принялся рисовать схемы ситуации в логической и временной последовательности:
А. Незадолго до смерти Кот сформировал идею о создании нелегальной карательной организации и начал ее формировать.