Иннокентий 3

Коруд Ал

Но все равно человек из будущего посчитал, что так просто этим делом не кончится. О чем не забыл уведомить КГБшников и Ежова. Ему тут же в ответ заявили, что это вовсе не его дело. С него требуются аналитические записки с его «озарениями».

Ну-ну! Поляки ни чуточку не изменились за века, оставшись хитрожопой нацией. Потому и евреев жутко не любили по причине схожести характеров. Впрочем, как и прочие восточноевропейские бюргеры. Оставив коммунистический фасад, те привычно строили собственный благополучный мещанский мирок. Никаких устремлений в высшее

будущее или попыток создать нечто новое. Жить здесь и сейчас. Вот и вся их идеология. Тогда зачем их жалеть и тратить необходимые русскому народу ресурсы? Сателлиты нужны лишь для безопасности страны Советов. Об этом Кеша пытался достучаться до своих кураторов.

Вот и сейчас он предложил использовать открытый от американцев и европейских банкиров кредит для собственных нужд. О чем не преминул сообщить на коллегии.

— Валюта есть валюта! Нам самим пригодится.

Советские начальники тут же завозмущались.

— Но поляки жутко обидятся.

— Да и черт с ними! Они так и так обидятся. А мы получим мощнейший профит! Польша и так должна двадцать восемь миллиардов долларов. И особенно усердно их окучивают западные немцы. Так что лишние три никто не заметит. А мы получим новые производственные линии в химической промышленности. В свете предстоящей компьютеризации это особенно важно.

Стоцкий покачал головой:

— Сколько же в тебе…

— Империализма?

— Цинизма. А ведь ты комсомолец!

Кеша тут же деловито поинтересовался:

— Меня еще не выгнали из ВЛКСМ? Я же столько времени взносы не платил.

Кураторы на минуту зависли. Они только что поднимали важнейшую политическую тему, но партийная дисциплина вошла вплоть и кровь советских руководителей. А взносы — это святое! Первым ожил Ежов:

— Решим твою проблему! У тебя же зарплата в ТАСС идет, оттуда и вычтем.

— Э…

Иннокентий вовремя придержал язык. Что ему те копейки, когда речь идет о миллиардах!

Он продолжал рисовать на листе ватмана возможные схемы отмыва полученных кредитов для покупки необходимого СССР оборудования. Партия провозгласила переход на новый этап Научно-Технической Революции. Не зря Иннокентий слово «Революция» в записках постоянно продвигал. Не переход на технократические рельсы, а именно Революция! Так советским ответственным работникам было понятней. Им нравились громкие и звучные совковые термины. Ей богу, как дети!

«Догнать и перегнать! Жить стало лучше, жить стало веселей! Лишнюю тонну конопли народу сверх плана!»

Если поначалу это здорово напрягало Петрова из будущего, то затем победил привычный для человека двадцать первого века тотальный цинизм постмодерна. Политический фарс тех лет мог убить живую мысль у кого угодно. Жирные коты олигархата, продажные чиновники и обслуживающие их холуи-пропагандисты пытались косплеить как раз наработки времен развитого социализма. Правда, получалось у них крайне хреново.

— Что будете пить?

Все-таки в России хорошо быть иностранцем. Все перед тобой лебезят, выслуживаются. Ничего не меняется столетиями!

— Токай, битте!

Вероника тщательно пыталась не смеяться. Таким сейчас напыщенным выглядел Иннокентий, играющий в крутого бизнесмена.

— Дорогие друзья, рад вас видеть.

— Гутен абенд, господин посол.

Кешу уже ввели в курс дела, кто тут есть кто. Вон тот длинный сухой хмырь из БНД, разведки ФРГ. Эти два кислых типа представляют в Союзе австрийскую разведку. Где-нибудь и тухлый ЦРУшник найдется. Каждой твари по паре!

Посол Австрии поначалу встретил их встревоженно, больно уж странные они вели дела. Но Советы приняли их благосклонно, значит, был заинтересованы. Задача посла наводить мосты и связи.

— Жаль, что вы не побывали на приеме у нас.

— Хорошо хоть сюда попали. Было много переговоров. А потом хотелось осмотреть окрестности русской столицы.

— Ого, какой у вас насыщенный график! Но вы молоды и все хотите успеть. И у вас интересный акцент.

— Моя мама — словенка из Югославии.

— Тогда понятно. Мы некогда были тесно связаны со Словенией.

— Была империя! — поддакнул послу Хайнц Вайман.

— И еще какая! — австрийский посол был поклонником последнего императора Австро-Венгрии. — Кстати, с вами хотели переговорить.

Посол кивнул в сторону двух немецких бизнесменов, тесно связанных с химическими концернами ФРГ.

Промышленники с Иннокентием отошли в сторону. Вероника-Виктория присоединилась к группе советской богемы. Музыканты, литераторы, циркачи. Те кое-как разговаривали на английском. Веронике было смешно слышать, как они шепчутся между собой, обсуждая наряды и угощения на приеме. Ей-богу не элита нации, а вечно голодные мещане на рынке. Так по сути и было. Фигляры и скоморохи неожиданно стали «совестью нации».

— Господин Вайсман, ходят слухи, что у вас есть некие собственные подходы к экономическому руководству СССР.

— Да что вы говорите!

«Здрасьте, приехали! Неужели это люди Ежова их распространяют? Вот суки!»

— Не надо скромничать.

— А что это меняет по существу? У меня не тот вес, чтобы играть в собственные игры. Я лишь обычный посредник.

Один из банкиров, красавчик, напоминающий известного немецкого актера будущего Тиля Швайгера, ухмыльнулся.

— Не прибедняйтесь, Хайнц. Наверняка вы работаете на крупных акул, а здесь для предварительных переговоров.

— От вас ничего не утаишь! — Иннокентий заливисто захохотал.

Если он и этот банкир были примерно одного возраста, то второй собеседник мог еще застать Гитлерюгенд и почти не улыбался. Он, скорее всего, в этой компании главный и сейчас вступил в разговор с серьёзными намерениями.

— Хайнц, вы могли помочь нам понять, к кому в Москве стоит обращаться?