Иное небо (Чужое небо)
Шрифт:
Он шевельнул губами, показывая, что понял юмор.
– Если вы сами не откроете, никто ее не откроет, – я продолжал вбивать это в него, как гвозди в доску... кстати, о гвоздях – где-то тут были гвозди, ага, вот они... и молоток.
– Ты действительно вернешься? – спросил Герберт.
– Если останусь жив, – сказал я.
– И тебе так необходимо идти?
– Не знаю, – сказал я. – Но чтобы выяснить это точно – тоже надо идти.
– Понимаешь... – сказал он и замолчал. Я ждал. – Понимаешь, я тебе стольким обязан...
– Баш на баш, – сказал я. – И вообще...
Что именно "вообще", я не знал.
Мы пожали друг другу руки – и вдруг обнялись, крепко, неистово.
– Мальчишки, – сказал я. – Все на тебе. Удачи вам.
– Тебе удачи. Возвращайся.
– Вернусь.
Наших часовых я отправил в подвал и постоял немного,
Улицы были мертвенно-пусты. Казалось, что город брошен многие месяцы назад. Только изредка мерещилось, что за стеклами шевелятся шторы. Кто-то еще жил здесь, кого-то еще тревожил звук мотора. Кто-то еще надеялся...
А на что надеюсь я?
Ни на что.
Ни малейшего просвета впереди. Ни малейшей зацепки. Ни единого шанса на успех.
И очень мало шансов уцелеть.
Было жутко и весело, как во сне, когда падаешь с большой высоты.
16.06.1991. 22 час.
Пустошь в районе пересечения Ярославской и окружной железной дороги
Задачка: как поймать в Сахаре льва?
Лес рук: перегородить пустыню, господин учитель! Пополам, каждую половину еще пополам, потом еще, еще – наконец, лев сам собой оказывается в клетке. Можно просеять Сахару через сито. Можно посыпать нюхательным табаком: лев начнет чихать, по чиху мы его и найдем. Сделать надувную львицу, вставить в нее пищалку типа "уйди-уйди" – лев прибежит сам. Поймать зайца, но в документах оформить его как льва. Покрасить пустыню черной краской, а в клетку насыпать песку: лев подумает, что от пустыни только это и осталось. Хорошо, а ты, Игорь, почему молчишь? Но львы вообще не живут в пустынях, господин учитель...
Весной восемьдесят восьмого я поучаствовал в настоящей охоте на льва. Правительство Родезии пригласило группу из "Трио" помочь организовать аналогичную службу, и семь человек, в том числе и я, полетели в Солсбери и поработали там два месяца – и кое-что сумели сделать, хотя и предупредили хозяев сразу: наши методы действенны против городских террористов и городских партизан, а здесь их донимают партизаны классические: мелкие подвижные отряды, проникающие с территории Рейха. Но, повторюсь, кое-что у нас получилось, и нам в благодарность устроили недельное сафари. Так что я имел шанс убить льва, но не воспользовался им. Льва убил Командор, причем не из ружья, а саантагом – коротким зулусским копьем. Там я усвоил главное правило охоты на львов: их надо подстерегать в засаде неподалеку от дичи, на которую львы охотятся.
В крайнем случае, можно изготовить надувную дичь.
Как правило, горожане не имеют ни малейшего представления о метаболизме их родного города: откуда поступает, условно говоря, пища, где и как она переваривается, куда исчезают отходы. Даже специалисты, занятые в этой сфере, знают только свой участок – и почти ничего о системе в целом. Полиция, которой по должности требуется знать свой город досконально, здорово плавает в этих вопросах. Охранные спецслужбы: тайная полиция Рейха и контрразведка "Щит" Сибири – уверены, что достаточно контролировать основные коммуникации: связь, электроснабжение, тепло, воду и канализацию, – чтобы в решительный момент овладеть любой ситуацией. Если же им потребуется дополнительная информация, они могут в любой момент привлечь необходимых специалистов. У нас такой возможности нет, поэтому приходится все держать в голове. Вот, например, сможет ли рядовой москвич, или московский полицейский, или военный комендант, или сам бургомистр ответить, ни у кого не спрашивая и не заглядывая в справочники, куда денут грузовик, сгоревший на автостоянке неподалеку от "Матросской тишины", если уголовное дело по этому факту не закрыто? Не знаете? Тогда спросите меня, и я отвечу: его отбуксируют на арестную закрытую площадку гаража Скварыгина. Там он и будет стоять, доступный полицейским следователям... Я сорок минут ползал под колесами авторуин, моля бога, чтобы охранник не пришел в себя раньше времени и уже соображая, каким способом пробраться к "Алазани" и поискать там на стоянках маркированные машины, прежде чем наткнулся на тот самый грузовичок – про который мы думали, что у него миномет в кузове. А может быть, и был миномет – как теперь узнаешь? "Маячок" я нашел сразу,
Здесь можно было бы снимать фильмы о войне. Выходящие на пустошь дома стояли мертвыми, пустыми, закопченными коробками. И пространство между ними, и пустошь до железнодорожной насыпи, высокой, как крепостной вал, все было неимоверно захламлено, взрыто и изгажено. Так обычно и действовали домовладельцы: доводили район до полной непригодности для жизни, потом сносили старые дома и строили новые – гораздо более дорогие. То же самое недавно происходило в Раменках: поставленные там во времена оккупации многоэтажные бараки запылали, как свечи, в ночь случалось до десятка пожаров. Потом в дело вступил консорциум "ФТРК", всего за год построивший на месте тупых и пыльных кварталов замечательный шлафтревир типа "Пари-2001" – и положивший в карман, как посчитали журналисты, четыре миллиарда золотых марок. А здесь, наверное, поставят особняки и будут продавать по миллиону, по два, по пять, по десять...
Я сидел на чердаке выгоревшей четырехэтажки. В наследство от португальского офицера, командовавшего нашим арестом, мне достался хороший полевой бинокль с фотоумножителем. Это, конечно, не ноктоскоп, но трофейному коню... При полной луне в него видно, как днем, и кое-что можно рассмотреть при свете звезд. Но, к сожалению, в рассеянном свете сумерек изображение получалось размытым – как в светящемся тумане. Тем не менее, когда два неясных силуэта приблизились к машине-приманке, обошли ее, и один из них присел у правого заднего колеса, все стало ясно. Теперь – не упустить... где их машина? Я повел биноклем влево. Ага, вот она. Выше обычной легковой... микроавтобус? Про микроавтобус говорил "опасный старичок"... И еще два силуэта рядом с машиной. Ну, что же...
Со всей возможной скоростью я спустился на землю и, стараясь оставаться за домами, рванул по направлению к ним.
Я чуть-чуть опоздал. Выглянул из-за последнего угла – дверца машины хлопнула, и она мягко, бесшумно, упруго тронулась с места. Черный "хорьх-уни", нечто промежуточное между семейным автомобилем и микроавтобусом. До него было метров сто, и пара-тройка секунд для размышления у меня была. Но я их не использовал. Будто кто-то толкнул меня в спину – я вышел на дорогу – если это позволительно назвать дорогой, то, на что я вышел – и поднял руку.
Метрах в пятнадцати от меня "хорьх" резко затормозил, приоткрылась дверца, показалась голова...
– Пан! – закричал Кучеренко. – Пан! Парни, это же Пан!
Я понял вдруг, что все это время не дышал.
16.06.1991. 23 часа.
Переулок Марии Шеммель, 1. Рекламное агенство "Паритет"
Десять минут полной тишины. "Сонный хав". Антон и Мартин засыпают мгновенно: Мартин верхом на стуле, уткнувшись лицом в скрещенные руки, Антон на коротком конторском диванчике. Во сне у них трогательно-детский вид. Я и не думал даже, что в БД – "Брюнхильддолх", "Кинжал Брунгильды" принимают таких пацанов. Хотя, впрочем, и у нас есть молодежный отряд для разного рода агентурных операций. Валечка, например, начинала там, и Дима Крупицын тоже...