Инопланетянин
Шрифт:
— А ты знаешь, они ведь похожи.
— Кто? — не понял Рэй.
— Твоя мать и парижанка.
— Какая ещё парижанка?
— Помнишь рисунок Пикассо? Это и есть парижанка.
Харви нахмурился.
— Не мелите ерунды, Хил.
Предположение Линклейтора показалось ему кощунственным: мать для него была только матерью, он считал просто невозможным как-то оценивать её или сравнивать с кем бы то ни было. Он и не сравнивал — ни до этого разговора с Хобо, ни когда бы то ни было после него. И вообще, после того, как Харви расстался с цветными изображениями нахальных, скалящихся неизвестно по какой причине грудастых красавиц, грустная карандашная девушка перестала его тревожить. Но, как однажды подумалось Харви, если уж судить по совести, то коли уж и похожа на кого-нибудь нарисованная парижанка, так это на его секретаршу — Джейн Хиллз. Естественно, на ту Джейн, какой она была лет десять тому назад.
Харви застал Линклейтора лежащим на диване. Собственно, это был не Линклейтор, а Хобо. Большой, тучный, за двести фунтов весом, полупьяный, он возлежал на диване кверху брюхом, а перед ним на низеньком столике стояла початая бутылка дешёвой водки и большой кувшин томатного сока, который был заранее посолен, поперчён и сдобрен всякими пряностями. Такой сок в армии называли коротко, выразительно и довольно метко — блад, а смесь этого сока с водкой и являла собой тот обожаемый Линклейтором коктейль, который назывался «Блади-мэри». Рожа у Хобо была опухшая, но, как и всегда, он был чисто выбрит и благоухал дезодорантом, из-под старой мятой куртки выглядывало тонкое чистое бельё. В квартире было прибрано, в ней и намёка не было на тот хаос и запустение, которые так характерны для местообитания обычных пьяниц.
— Спасибо, что зашёл. Выпьешь?
— Воздержусь.
— Как знаешь. Эни, посиди на кухне.
Молоденькая, поджарая, но уже потасканная девица пожала плечами и лениво вышла, презрительно кривя губы большого, ярко накрашенного рта. Дверь на кухню она оставила приоткрытой. Харви встал, закрыл её со всем тщанием и запер на маленькую символическую шеколдочку, которая была специально предназначена для гарантии деликатнейшей миссии — изоляции.
— Опять новая?
— И эту выгоню. Как только оклемаюсь. — Хобо вздохнул. — Уж очень тоскливо одному, пока неможется.
Харви дипломатично промолчал.
— Рэй, мне нужны деньги, — без всяких околичностей заявил Линклейтор.
— Много?
— Много. Десять грандов.
— Десять тысяч долларов? — удивился Харви. — Нет у меня такой свободной суммы. Тысяча — куда ни шло.
— Мне надо десять тысяч. Я отдам, это точно.
— Сожалею, Хил.
— Что, все съедает система? Ты ведь недурно зарабатываешь.
— Съедает, — вздохнул Харви.
— И пусть съедает, не жалей. Система — дело верное.
Хобо не выглядел огорчённым, похоже, он был готов к такому обороту дела. Помолчав, он сказал:
— Ладно. Тогда дашь мне чистый картон, чтобы туда можно было вписать то имя, которое потребуется по обстоятельствам. — Он покосился на Харви и с раздражением добавил: — Только не вздумай говорить, что у тебя нет этой дребедени!
Конечно, у Харви были чистые бланки паспортов и некоторых других документов, без них иногда было как без рук. Но Рэй очень не любил делиться своим фондом чистых документов с кем бы то ни было. В случае провала по такому липовому документу можно было, в принципе, добраться и до его поставщика, и до самого Харви, а это было вовсе ни к чему. Но Линклейтору Рэй отказать не мог.
— Хорошо. Тебе привезёт его Джейн.
— О’кей. Выпусти, пожалуйста, эту скво, а то она, чего доброго, начнёт бить посуду.
Из-за этой истории с картоном, приключившейся несколько дней тому назад, Харви и испытывал некоторую тревогу, приближаясь к военным полицейским. Их было двое. Харви сначала заметил лишь одного, потому что сержант кричал, стоя на камне, как на пьедестале, да и вообще был повыше и представительнее рядового, стоявшего рядом.
Спрыгнув со своего камня-пьедестала, сержант спросил:
— Мистер Харви?
— Он самый.
Сержант, вглядываясь в лицо Харви тем фотографическим взглядом, которым профессионалы опознают лица, знакомые им лишь по снимкам, уточнил:
— Рэй Харви, владелец частной сыскной конторы?
— Да, сержант.
Сержант ещё раз оглядел Харви с головы до ног, задержавшись на физиономии, и вежливо проговорил:
— Вы должны следовать за мной, мистер Харви.
— Куда?
— На дороге нас ждёт машина.
— У меня своя машина! Здесь, на стоянке.
— Вам все объяснят. — В голосе сержанта прописались холодноватые требовательные ноты. — Следуйте за мной!
Харви пожал плечами.
— Слушаюсь.
Сержант шёл уверенно. Сначала они прошли десятка два ярдов вниз по течению реки, потом забрались на невысокий, но крутой берег, прошли через полосу кустарника и вышли прямо к автомобилю, стоявшему у обочины шоссе. Это был не фургон, в котором возят арестованных, не военный джип и не полицейская машина; это был большой семиместный крайслеровский лимузин белого цвета. Возле него прохаживался лейтенант «МР» в форменной одежде, но без головного убора. Позади «крайслера», возле мощного мотоцикла, опираясь на его руль, стоял водитель в белом костюме из синтетической кожи, яйцевидный защитный шлем он держал в руке за ремешок на манер корзины. Харви все это охватил одним взглядом, сработал профессиональный рефлекс, и ощутил, как в груди, под ложечкой, сформировался и растёкся по всему телу, отдаваясь слабостью, острый холодок тревоги — уж очень внушительно, даже торжественно выглядел присланный за ним эскорт.
— Рэй Харви, луут, — отрапортовал сержант.
Лейтенант молча кивнул, разглядывая физиономию Харви так же равнодушно — профессионально-фотографически, как это делал несколько минут тому назад сержант. По-видимому, физиономический контроль удовлетворил полицейского офицера, потому что, не уточняя более личность Харви каким-либо иным способом, лейтенант спросил:
— Вам знакомо имя Генри Мейседон?
— Да, я знаю полковника Мейседона, — с облегчением ответил Харви.
— Примите сигнал — «Инвазия», — раздельно проговорил лейтенант. — Тревога!
Харви домиком приподнял брови и наморщил лоб.
— Простите?
— Инвазия, сэр, — почти по буквам повторил лейтенант. — Тревога!
КОНТУРЫ ПРОГРАММЫ
Прослушав повторное сообщение офицера военной полиции, Харви наконец-то понял, в чем дело.
— Ах, инвазия! — В голосе Харви прозвучало и облегчение и любопытство. — Я в вашем распоряжении, лейтенант.
Больше года прошло с того момента, когда Рэя Харви вместе с его конторой, разумеется, ввели в русло таинственной программы. Ежеквартально он получал немалые государственные деньги за то, что находился, так сказать, в состоянии постоянной боевой готовности, но конкретно о своих задачах так ничего и не знал помимо того, что в случае тревоги ему придётся вести слежку не то за некими супершпионами, не то за преступниками экстракласса. Ещё он был осведомлён о том, что на время тревоги государственная дотация его конторе сразу возрастёт втрое. И это помимо того, что ему будут полностью компенсированы все оперативные расходы! Естественно, объявление тревоги было для Харви хотя и страшноватым, но вместе с тем и желанным событием. Но он ждал его так долго, что потерял всякую веру в реальность программы, а поэтому и был застигнут врасплох.