Инопланетянка для Марса
Шрифт:
— Ой, можно здесь остановить?
— Это твой дом? — девчонка на какие-то развалины за покосившимся забором указала, полусгоревшие-полусгнившие. Не может быть, чтобы тут жила.
— Нет… я на соседней улице живу… Но не хочу… чтобы мачеха видела. Извините… я не вас стесняюсь, просто она… допытываться будет.
— Мне насрать кого ты там стесняешься. У тебя нога болит.
— Допрыгаю.
Девчонка распахивает дверь и слишком поспешно вылезает, вскрикнув от боли — видимо на больную ногу опустилась. Дурочка.
Вылезаю и обхожу машину. Сидит на земле, всхлипывает.
Наклоняюсь к ней, отшатывается.
— Пожалуйста! Только не на плечо!
Поневоле улыбаюсь. Вспоминаю как тащил ее сегодня в свой кабинет, аки зверь Дикий в зубах несущий добычу. Забавен ее страх. И трогателен. Еще и с мачехой живет. Настоящая Золушка.
— Хорошо, как скажешь. Давай руку.
Марта доверчиво протягивает мне свою ладошку, помогаю ей подняться. Какое-то время просто поддерживаю под руку, идем по частной улочке, даже асфальта нет, дорога неровная, девушке тяжело идти… Поэтому после очередного приглушенного «Ох», хватаю строптивицу на руки, прижимаю к груди и несу вперед. Она легкая как пушинка и пахнет все так же сладко, как я запомнил. Черт, разве после десяти часов съемок она не должна пахнуть потом?
— Пожалуйста, не надо, — спабо сопротивляется Марта.
— Заткнись. Говори где твой дом. Я устал как черт, у меня свои планы и ты меня достала.
Марта замолкает, закусывает губу, а я себя подонком чувствую. Снова нагрубил, зачем — совершенно непонятно. Но не могу спокойно реагировать на нее, вот и бешусь.
— Три дома осталось, поставьте пожалуйста, — тихо просит девушка. — Не хочу чтобы дома вас увидели…
— Твоя мачеха такая строгая? Не разрешает с мужчинами общаться?
— Не знаю… не говорила с ней никогда об этом. И сейчас начинать не хочется.
Черт, я дебил. Она ведь ребенок совсем, а я забыл… После поцелуя, совсем не детского. После того как на съемке ее увидел, при макияже и в красивом платье она уже не напоминала Лолиту. Но сейчас… этот невинный смущенный голос, страх перед родительницей, все говорило о том, что девочка невинна. А я тут от похоти дохну, козел старый.
Но не могу отпустить. Не хочу, чтобы ковыляла через боль, стоит только подумать об этом становится тошно.
— Не ссы. Поговорю с твоей мачехой и все ей объясню…
— Нет! Пожалуйста!
И как назло, будто мало мне глупого спора — начинает звонить мобильный. Он в заднем кармане джинсов, отвечать не хочется, да и возможности нет — тогда придется поставить Марту на землю, как она того и хотела. Но меня это не устраивает, твердо решил донести до самой двери и с рук на руки передать родичам, иначе завтра Темыч своим нудежом меня достанет. А, да, завтра я не приду, ну так он злопамятный хрен, и способен месяц мне припоминать потерю модели, что так запала в его больную голову.
А телефон тем временем не унимается, мелодия начинает подбешивать, хотя сам выбрал эту песню — самое то для такой черной души как моя — Bad Wolves "Zombie":
In your head, in your head, they are fighting With their tanks, and their bombs And their bombs, and their drones In your head, in your head, they are crying What’s in your head, in your head? Zombie, zombie, zombie-ie-ie What’s in your head, in your head? Zombie, zombie, zombie-ie-ie, ohВот кем ощущаю себя все время что пытаюсь выжить после сражения с Корпорацией. Но сейчас чувствую это особенно остро… рядом с этой девочкой.
— Достань… телефон, — прошу хрипло. — Он в заднем кармане.
— Что? Простите, я не понимаю, — лепечет Марта.
Блядь, ее щеки краснеют, сто лет не видел краснеющей бабы… Меня это возбуждает и умиляет одновременно. Нервы — как провода под максимальным напряжением.
— Не проще если вы поставите меня, кхм, на ноги? — едва слышно произносит девчонка.
— Быстро! — рявкаю так грозно, что не говоря ни слова Марта прижимается к моей груди щекой, обнимает меня и шарит по моему заду в поисках кармана… Блядь, клянусь, от всего этого можно кончить. Чувствую себя блядским извращенцем, ненавижу за кайф, от которого штырит просто нереально. В ноздри бьет сладкий запах ее волос, и зверь внутри меня орет, срывая горло. Требует ее. Возьми эту девочку. Не отпускай домой. Отнеси в машину, увези к себе…
Никогда не был склонен к насилию, не было в этом нужды, бабы хотели меня, всегда, уж не знаю чем такой циник и грубиян им нравился. Не поймешь слабый пол, а я так никогда и не стремился к этому. И вот впервые из меня лезет демон настолько огромный, бешеный, что самому страшно. Чудовище требует малышку. жаждет позабавиться с ней, украсть ее чистоту.
— Достала, вот! — пищит Марта, отвлекая меня от грязных мыслей. Но ответить не могу. Член встал, каменный, джинсы тесны, боль почти нестерпимая, даже говорить не могу. — Ответь, — все что получается выдавить.
— Алло? — сквозь пелену слышу, как девчонка отвечает кому-то. — Я? Я никто… извините, он просто не может говорить… Нет, с ним все в порядке. Хорошо, я попробую.
— Извините… ммм… Марс. это Лидия. Она очень просит вас ответить.
Блядь, я ведь совершенно забыл. что договорился встретиться с любовницей и именно к ней направлялся, когда Марта, точнее Артем, в общем оба, спутали мне все планы.
1. В твоей голове. в твоей голове они сражаются Со своими танками и своими бомбами И своими бомбами и ружьями В твоей голове, в твоей голове они кричат В твоей голове Зомби, зомби, зомби Что в твоей голове, в твоей голове? Зомби, зомби, зомбиГлава 5
Все-таки приходится поставить Марту на ноги, но крепко хватаю ее за запястье.
Потому что уверен, несмотря на боль в ноге стоит только ослабить хватку — птичка вырвется. Читаю это в ее глазах. Невероятно красивых, бездонных. Даже цвет определить не могу. Сейчас они как грозовое небо, грозят пролиться дождем слез.