Иностранец ищет жену
Шрифт:
— София… ты уверена? Эрих никогда не позволяет себе подобных вещей, у него…
София хмыкнула и выбила звонок. Чертыхнулась и в очередной раз пришла к выводу, что жизнь — дерьмо.
«Нашла кому жаловаться! Они братья, у секс с тобой ни для одного, ни для второго ничего не значит. Умно, София Андреевна, очень умно!».
Очень сильно хотелось плакать. Состояние было такое, что, когда на глаза ей попался один из охранников-волков, она в ответ на его ухмылку взглянула на него прямо и, оскалилась.
К
•• Эрих ••
Он вышел из душа, подошел к зеркалу, и уставился на собственное изображение.
Количество проблем росло не по дням, а по часам. От него требовали выполнение обязанностей. Так некстати, в проблемной зоне вспыхнул новый конфликт, один из тех, что нужно погасить. Когда он это сделает, снова станет нестабильным, и снова придется причинять вред, если не убивать.
В последнее время, его энергетический фон был в очень устойчивом состоянии. Это удивляло, так как никаких дополнительных мер Эрих для этого не предпринимал. Если бы он нашел Сафрон и проводил с ней ночи, подобные изменения были бы логичны, но ведь он не находил…
Не находил… Нашел другую.
Его тянуло к Софии, тянуло так, что одна только мысль о её отношениях с братом заставляла его крушить всё вокруг.
Она не Сафрон, она — обычная женщина. Но почему, в таком случае, его так к ней тянуло?! Не только его, но и Марка!
Эрих прошел в гардеробную, начал одеваться. За окном лил дождь — хмурая весна в этом году, под стать его состоянию.
Все Нойманы помешались на Софии, а она только и мечтает, как бы побыстрее он них сбежать.
Не от них — от него, Эриха.
Она была красивая по утрам. Когда София только поселилась в его доме и впервые вышла к завтраку, Эрих задержал дыхание. Подобное чувство испытываешь, когда женщина родная, когда утром её хочется зацеловать и утащить в еще не остывшую постель.
Он знал: то, что он делает, неправильно. И знал, что своими действиями только ухудшает ситуацию, но ничего не мог с собой поделать. Нуждался он в этой женщине, как-то болезненно-неправильно нуждался. И даже звонок брата не повлиял на эту нужду.
Эрих очень любил брата, но впервые за многие годы, он захотел чего-то так сильно, что стало плевать на всё остальное.
Он желал Софию, неизвестно насколько, непонятно на каких условиях, но отпустить её он не мог. И брату отдать тоже не мог.
Скоро, уже скоро… ожидание подогревало кровь.
Вечером, София почувствовала внезапную сонливость. Она списала это на переизбыток эмоций, и без зазрений совести уснула, перед этим заперев комнату на замок.
… А проснувшись, увидела нависшее над ней лицо Ноймана.
Мозг включился мгновенно. Она выставила руки вперед, и уперлась ладонями ему в грудь.
— Что ты делаешь?
— Ты разве не видишь? — усмехнулся мужчина.
— Я не хочу, Эрих.
В комнате было темно, и его лицо узнавалось лишь по грубым очертаниям. Но глаза — пылали, этот блеск был ей знаком, и это Софию очень пугало.
— Ты не пришла ко мне, — голос звучал обижено. — Я ждал тебя, гордячка.
Его тело было напряжено, одна его рука медленно поглаживала ей шею, вторая — упиралась в подушку у нее над головой.
— Я не хочу! — повторила София. В этот раз — громче. — Не хочу!
— Это не страшно, — он склонился к ее шее. — Тебе будет приятно, я не обижу.
Жестко пригвоздив ее тело к кровати, он принялся её целовать.
— Не хочу! Пусти!
София начала вырываться, но он лишь сильнее прижал её к кровати. Это было страшно и неприятно. Прикосновения мужчины вызывали отторжение, едва ли не ненависть. Но сделать с этим она ничего не могла. От отчаяния, София заплакала.
— Эрих, пусти, — кричала она. — Я тебя прошу, отпусти меня!
Он в ответ её снова поцеловал. Она, не мешкая, укусила его за губу. Мужчина отстранился, его лицо исказила ухмылка.
— Еще раз сделаешь подобное — я тебе палец сломаю. Поняла?
Она видела — это не просто угроза. Сломает, а потому кивнула. Угроза подействовала так, как ему было нужно — София перестала сопротивляться. Она боялась не только сломанного пальца — она помнила, как он пришел к ней в квартиру, чтобы угрожать, и черную тень вокруг него тоже помнила.
Эрих провел тыльной стороной ладони по ее щеке.
— Умничка, — похвалил. — Ты очень умная женщина, София.
Он стянул с неё ночную рубашку, оставляя в одних лишь брюках. Немного отодвинулся назад, и принялся её рассматривать.
— Ерих… — прошептала София, больше не решаясь умолять, но продолжая на что-то надеяться. Возможно, на его милосердие.
Но Эрих Нойман не знал, что такое милосердие, а потому сначала он снял с себя брюки, затем — с нее.
Обнажив Софию, он провел рукой по её животу.
— Почему ты так меня ненавидишь? — он поцеловал её в живот, затем поцеловал бедро, колено. — Не подпускаешь меня к себе. Почему боишься?
Он снова навис над ней, она животом ощущала его возбуждение.
— Ты ведь видишь, что я с ума по тебе схожу, не можешь не видеть. Так почему убегаешь?
Ей было так себя жаль. Вопросы, которые он ей задавал, были не просто неправильными — они звучали как дикость.
— Эрих, — прошептала она, — Эрих… неужели ты не понимаешь… ты меня пугаешь. Я не могу … Эрих, услышь меня, я не могу желать мужчину, который меня пугает… который удерживает силой, угрожает… не могу просто…
— София, ты не понимаешь, о чем просишь.