Иной мир
Шрифт:
После того как охранников в каюте не стало, я тщательно осмотрел клетку. Прутья были толстыми, не перепилишь, не расшатаешь и не согнёшь. Вообще вся клетка была сработана на совесть. Единственными слабыми, на мой взгляд, местами, это были петли и замок. Я выбрал замок, как наиболее слабое место. Отмычек у меня не было, к тому же он был сложен, что бы его было можно открыть только определённым ключом, но это же и делало его слабым. Создавая столь сложный механизм в ограниченном пространстве, мастер был вынужден уменьшать детали. Хороших, углеродистых сталей в Европе ещё не было, а то, что использовали, было весьма посредственного качества.
Добыть кислоту из своего желудка было не сложно и я, замазав все щели
Видимо Жан полагал, что я ничего не смогу сделать, а его проверки, только усиливали его убеждение. Он же не догадывался, куда надо смотреть и замок даже не трогал.
Меня лишили возможности превращаться, посадили в клетку, но не лишили многого, чего бы я сам, лишил своего потенциально опасного пленника. Клетка была достаточно просторной, а Жан кормил меня слишком хорошо. Похоже, что тот, кто меня заказал, хотел получить не просто тело, а тело в хорошей форме. Этим я и воспользовался. Ежедневные тренировки сделали меня сильнее, чем я был раньше.
Мы уже месяц болтались в море, когда, наконец, металл сдался. Язык замка лязгнул и дверь открылась. Первый шаг к свободе был сделан. Теперь было важно правильно всё разыграть. Я дождался глубокой ночи. В темноте я видел превосходно и это позволит мне передвигаться быстро и незаметно. К тому же большая часть команды спит, что тоже мне на руку.
— Караул, он сбежал — завопила во всё горло Каори, повинуясь моему знаку.
Я затаился за дверью. Людская реакция так предсказуема. Охранники сперва реагируют, а потом уже думают. Дверь распахнулась и они оба влетели в каюту. Дико озираясь, они уставились на пустую клетку с распахнутой дверью. Тоже хороший психологический ход. Одно дело, когда тот, кого ты боишься, сидит в клетке и совсем другое, когда он на свободе. Я не стал ждать, когда они придут в себя. Жан, сам того не ведая, снабдил меня весьма неплохим оружием. Браслеты на руках, были смертельным оружием. Удар в висок, сразу же убил одного из охранников. Второго я толкнул к Каори, с короткой командой:
— Убей.
Она хладнокровно свернула ему шею.
Я подошёл и обыскал их. Ключ от моей клетки Жан держал при себе, но вот ключ от цепи на которой сидела Каори, был у охранников. Замок лязгнул и она тоже обрела свободу. Разжившись оружием, мы прикрыли дверь каюты.
— Знаешь где Жан? — тихо спросил я.
Каори кивнула и повела меня за собой. Похоже, этой части корабля сторонились. Мы ни кого не встретили, пока не дошли до каюты Жана. Возле неё стоял охранник. Вяло, расслаблено, скорее отрабатывая повинность, чем реально исполняя свой долг. Эта халатность его и погубила. Брошенный нож вошёл в горло, и я стрелой метнулся поймать падающее тело. Бережно опустив его на пол, я приоткрыл дверь каюты. Там было тихо, а в этой тишине слышалось спокойное и размеренное дыхание человека. По этому дыханию я его и нашёл.
Жан был опасен, очень опасен и я не мог не осознавать этого. Но у него была нужная мне информация, и поэтому я не мог его просто убить…. хотя и хотел. Нужно было сделать так, что бы он остался жив, но не смог действовать. Первое, чего я хотел его лишить, это были его руки. Я знал их силу и не хотел испытать её, на себе ещё раз. Резко схватив его за руки, я вывернул их назад, выворачивая из суставов. Жан дико взвыл. Я ткнул его лицом в подушку, что бы его крик ни кого не разбудил. Продолжая безжалостно ломать его руки, я выкручивал их до тех пор, пока не хрустнули лучевые кости. Только тогда я отпустил их и всем весом упал на его ноги, ломая его голени. Жан дёрнулся и затих, потеряв сознание. Всё заняло не больше пяти минут. Я вернулся к двери. Там караулила Каори, но пока, ни кого видно не было. Мы втащили в каюту труп охранника и заперли дверь. Нужно было допросить Жана. Вбив в пол, несколько найденных в каюте крючьев, я привязал его к ним. Пусть у него и переломаны руки и ноги, кто знает, на что он способен. Пока Каори приводила его в чувство, я обыскивал его вещи. Особо примечательным был дневник и карты. Карты были невероятно подробными. Таких, в этом мире, я ещё не видел. А вот дневник был или зашифрован, или написан неизвестным мне языком.
— Он пришёл в себя — сообщила мне Каори.
Я уже давно попросил её, опустить официальное обращение ко мне и перейти на ты. Это её удивило и поначалу, она всё равно сбивалась и обращалась ко мне на вы и с титулом, но со временем, я добился своего. Наше общение стало свободным и непринуждённым, а сама Каори, была преисполнена гордости, что получила привилегию, общаться со мной подобным образом.
Я склонился над Жаном.
— Как снять кандалы? — спросил я.
— Они не снимаются — ответил он.
— Это мы ещё посмотрим — ответил я — Куда ты меня вёз?
Жан не ответил.
— Хорошо, не хочешь говорить, заставим — спокойно сказал я — Какие пытки предпочитаешь?
Он наградил меня презрительным взглядом. Сильный противник. Я заткнул ему рот кляпом.
Пытки, это всегда жестоко, грязно и бесчеловечно. Я не оправдываю ни себя, ни того что я делал. Жестокий мир, жестокие правила. Если меня хотят убить, я защищаюсь. Альтернативы нет. Можно сколько угодно рассуждать о гуманизме и человеколюбии, верить в загробную жизнь и череду воплощений, но когда приходит время выбирать или ты, или тебя, почему-то умирать не хочется. Однажды я уже всё потерял, потерять всё второй раз, я не хочу. Это с высоты гипотетической точки зрения, всё кажется простым и не значительным. Подумаешь, потерял семью, детей. Они же живы, это ты мёртв или где ты там после смерти. Вот только, почему-то очень хочется быть не где-то там, а рядом с ними. Хочется обнимать жену, растить детей, вместе состариться и только тогда умереть.
Но приходит некто, кого не волнует, ни гуманизм, ни человеколюбие и нагло пытается забрать мою жизнь. Ему наплевать, на мои желания, на мою жизнь, он преследует только свои цели. Я для него не более чем кусок мяса на столе у повара. Для него всё просто, у него есть цель, а всё остальное его не волнует. Тогда почему меня это должно волновать? Почему я должен быть к нему гуманен и человеколюбив?
Это меня защитит?
Нет!
Поможет узнать правду?
Нет!
Мне что, запытать Жана демагогией о всеобщей любви и братстве?
Не смешите меня. Спуститесь с небес на землю. Всё хорошо там, где оно хорошо. Не я начал эту войну, я вообще сидел бы сейчас дома и пил чай или игрался бы с сыном. Но меня забрали у них силой и неизвестно что хотят сделать, но, согласитесь, в клетке не возят, что бы пригласить потом на обед или просто пообщаться.
Я не очень опытный палач, все мои знания в этой сфере скорее теоретические, может, поэтому Жан сразу не заговорил, а может быть его вера была сильнее той боли, которую я ему причинял. Я остановился, когда он очередной раз потерял сознание.
— Ничего, ещё чуть-чуть и он у меня заговорит — сказал я, присаживаясь на стул.
Каори сидела подавленная. Внезапно она со слезами бросилась к моим ногам.
— Ваше высочество, я виновата перед вами, я не сказала вам всей правды.
Я не очень люблю подобные сюрпризы, тем более в подобных ситуациях. Сделав суровое лицо, я сказал:
— Говори.
— Я солгала вам, что не знаю Жана, но это не так…Он мой сын.
Я посмотрел на Каори ещё суровее. Это объясняло его силу и даже некоторое отсутствие страха передо мной, но узнать подробности истории было не лишне.