Иной мир
Шрифт:
В призрачной тишине «Кеплер» двигался по околоземной орбите. С момента первого старта прошло двадцать восемь часов. Над их стартовой площадкой, котловиной Камбо, уже давно была глубокая ночь. Евразия спала. Лишь ученые следили за крошечным небесным телом с различных точек наблюдения, которая появилась на горизонте каких-то полтора часа назад и двигалось по своей траектории по небосводу. Около четырех часов утра «Йоханнес Кеплер» проделал этот путь в последний раз.
Центр передал окончательные данные для программного управления. Весь этап дальнейшего полета, самый трудный из всех, регулировался этой программой электронно. Было невозможно остановить движение по четко заданной траектории без участия компьютера. Путь, который должен был теперь пройти космический корабль, был
Четверо снова пристегнулись ремнями к своим креслам-лежанкам. В четыре часа двадцать три минуты в их каютах снова загорелись индикаторы. В последний раз под ними проплыл огромный земной диск. В последний раз они видели знакомую планету с ее континентами, морями, городами, лесами и облаками. В точности через десять секунд эти контуры сотрутся. Большая равнина растает, Земля постепенно предстанет в своей шарообразной форме. Но и этот шарик должен был уменьшиться, представиться взгляду таким же крошечным, как все звезды. Никто из четырех еще никогда не видел планету такой. Они были полны надеждой, в то время, как часы безжалостно отсчитывали секунды, оставшиеся до старта, и также в них было нетерпение и любопытство пот отношению к тому, что им теперь предстояло.
Еще шестьдесят секунд, пятьдесят девять, пятьдесят восемь…
— Двое из нас однажды стартовали с околоземной орбиты, но зажигание было произведено на десять секунд позже, — нарушил Джефсон напряженную тишину, воцарившуюся на секунды, — Им нужно было лететь в направлении Луны.
— И что? — спросил Седрик.
— Они смогли скорректировать траекторию движения с опозданием.
— Мы стартуем с минуты на минуту, — сказал Массиму, — выгляньте, под нами сейчас находится Тихий океан.
Они выглянули на голубую поверхность, освещенную солнечным светом. Дамар хотел что-то сказать, но на секундомере, отсчитывавшем время до старта, выскочил ноль, и часы остановились. Одновременно до их кабин донесся шум. Двигатели запустились. Они почувствовали легкий толчок, далеко не такой сильный, как во время старта с Земли, но достаточно резкий, чтобы снова вернуть им незначительное чувство тяжести. Полет во Вселенную начался.
Траектория полета «Йоханнеса Кеплера» теперь больше не вела к Марсу. Первоначально космический корабль должен был приблизиться к красной планете на расстояние немногим больше, чем на расстояние от Земли до Луны. Теперь они приближались к Марсу лишь на расстояние до шестнадцати миллионов километров. Это все еще оставалось относительно большим приближением, если подумать о том, что эта соседняя планета Земли может приблизиться к ней, в лучшем случае, на пятьдесят миллионов километров. Таким образом, ученые еще надеялись несмотря на измененную траекторию, получить важную информацию, но прежде всего разгадать тайну странного спутника — Фобоса.
Должно было пройти еще немало времени, когда можно было выполнить эту задачу. Команде предстояли месяцы ожидания и неведения, дни, время которых еще не было подсчитано и листки календаря которых были совершенно чисты.
XVI
«Дайте мне точку опоры, на которую я могу ступить, и я переверну мир!»
Более чем две тысячи лет назад Архимед сказал эту фразу. Он знал, что такой точки опоры во Вселенной не существует, что все в этой бесконечности — движение, энергия. Луна и Земля вращаются вместе вокруг центра тяжести, обе вместе с планетами вокруг Солнца, а оно опять-таки со всеми планетами вокруг центра системы Млечного пути, звездная семья которого насчитывает по оценкам более сотен миллиардов светил. Но и эти вращающиеся звездные облака немыслимой протяженности — всего лишь точка в бесконечном пространстве; они блуждают вокруг еще большего центра, и нет конца этому движению.
Новая частица энергии, новая звезда в космическом пространстве, «Йоханнес Кеплер», двигался всего несколько недель в этой бесконечности, у которой не было ни верха ни низа и в которой у времени были свои законы.
Для Седрика, Дамара, Джефсона и Массиму Земля уже уменьшилась в размерах, стало такой, какой была в их памяти Луна; само ночное светило предстало перед ними теперь размером со светящийся теннисный мяч. Они все еще удалялись с возрастающей скоростью от знакомой местности. Не будь надежного ведущего луча между ними и Землей и не лети «Кеплер» под управлением точной электронной программы, то их цель была бы недостижимой. Они бы потерялись в этом мире путанных движений и сложных соотношений силы тяжести. Даже произвольное и непосредственное возвращение на Землю было бы невозможным.
Потребовались огромные технические издержки и штаб ученых, чтобы создать математические предпосылки для полета.
Но эти четверо не думали о возвращении, несмотря на то, что прошли недели. Они летели и летели, но они едва замечали собственное движение. Словно «Кеплер» неподвижно застыл в пространстве. Только на осциллографе, который отображал их курс, и еще по уменьшающейся Земле они еще могли воспринимать свое перемещение.
В эти недели Седрик понял значение напряженного теста в «Фок 2». Многое из того, что он усвоил там, повторялось. Ежедневно они множество раз передавали данные измерительных приборов, и ежедневно они должны были приводить для ученых данные об определенных функциях организма. У всех выявилась повышенная сердечная активность и небольшая раздражительность. Все это еще держалось в терпимых рамках, но по сравнению с предшествовавшими упражнениями, прежде все с изоляцией экспериментального космического корабля, здесь не было видно конца. Напротив, они все еще находились на начальной стадии своего полета.
Постоянно растущее отдаление от Земли поставило перед ними проблемы, которые прежде еще не были исследованы. Давление того, что они должны при любых обстоятельствах спасти выживших на «Дарвине», пробило брешь в последовательности научных исследований; второй шаг делался перед первым. Никто не мог предсказать, воцарится ли экспедиция успехом. Здесь был и природный инстинкт, врожденный за тысячелетия, который служил каждому человеку своего рода собственными часами, чувством дня и ночи, утренних и вечерних сумерек. Здесь не было ни дня ни ночи и ни сумерек. Когда бы они не выглядывали, видели одну и ту же картину, тьму бесконечности, мерцающую миллионами ярких огней. Их часы шли синхронно с мировым временем, но их привычный жизненный ритм сбился.
Хуже всего они воспринимали невыносимую тишину и однообразие своего окружения. Эта унылая монотонность, на первый взгляд не изменяющаяся картинка, которая всегда была у них перед глазами, растягивала секунды, превращая часы в дни. Как-то раз Джефсон и Седрик осторожно постучали по одному измерительному прибору. Они заподозрили бессмыслицу, считая, что тот, возможно, не работает.
Насколько позволяли ограниченные возможности, в качестве защиты от нервных нагрузок им помогала работа. Это было недостаточно, по сравнению с тем, что могла предложить полная смысла деятельность. Основное время они проводили за гимнастическими упражнениями и чтением. Гимнастике врачи придавали особое значение. Хотя «Кеплер» все еще ускорялся, это ускорение лишь незначительно влияло на невесомость. Без гимнастики расслаблялось. В их кабинах были закреплены экспандеры, которые делали возможными физические упражнения в маленьком помещении.
Что касалось чтения, то их запас книг был, благодаря развитию техники, практически неистощимым. Содержимое книг было сохранено в электронном виде. В небольшую, жесткую, словно карандаш трубку можно было записать содержание целой книги. Чтобы увидеть текст, необходимо было ввести трубку в транскапус. Это был небольшой приборчик с экраном, с которого можно было считывать текст. Технология, в принципе, не сильно отличалась от записи телевизионных сигналов в телевидении, но лишь дальновидные цели космонавтики заставило ученых решить эту проблему, потому что при помощи транскапуса стало возможным разместить целую библиотеку на борт космического корабля.