Иной Путь
Шрифт:
У цели Стек был около половины восьмого утра. Хорошо, что он запомнил адрес наизусть. Хорошо, что то письмо сжег, повинуясь минутному порыву паранойи. Хорошо, что…
Тем не менее, он собирался с духом минуты две, прежде чем набрал на панели видеофона код нужной квартиры.
Некоторое время экран оставался темным, а динамик молчал. Юноша решил было, что ему никто не ответит, но…
– Я слушаю, – раздался заспанный девичий голос.
"Неужели… повезло?"
– Ниндзя, это Стек, – хрипло проговорил он. – Я… я влип. Мне нужна помощь.
– Стас? – в голосе Нины звучало изумление. – Подожди, я сейчас… вот, заходи. Седьмой этаж, квартира слева.
Динамик умолк, зато пискнул датчик двери, и стальная панель отъехала в сторону. Едва удержавшись на ногах, он ввалился внутрь, покосился на видеокамеры, поглубже надвинул капюшон здоровой рукой и направился к лифтам.
Нина ждала гостя у двери в квартиру. Тихонько ахнула, оценив состояние приятеля, и буквально затащила внутрь.
– Раздевайся, разувайся, и проходи на кухню.
Стас кивнул и попытался стащить с больной руки куртку, но задел и без того немилосердно болящее место перелома, и вскрикнул.
– Что такое? – резко обернулась девушка.
– Рука болит, – коротко отозвался он. – Кажется, я ее сломал.
Совместными усилиями, рукав куртки удалось стащить не разрезая. Нина еще раз окинула бывшего главаря внимательным, каким-то почти профессиональным взглядом.
– Коротко и четко: что еще у тебя болит и что вообще с тобой случилось?
– Коротко про "что случилось" не получится, – он криво ухмыльнулся.
– О событиях потом расскажешь. Какие еще травмы ты получал?
– Понятия не имею. Ногу, кажется, растянул. Еще два часа в снегу пролежал.
Ниндзя негромко выругалась.
– Ты по правильному адресу пришел. Я на медсестру учиться пойду, и уже готовлюсь к поступлению в колледж, так что знаю, что с тобой делать, – она пропустила мимо ушей тихое стасово: "А мне больше идти и некуда было". – Поэтому представь, что я доктор, и раздевайся…
Слабое сопротивление друга она преодолела минут за пять.
Через час отмытый и намазанный кучей каких-то мазей Стас сидел в удобном кресле в гостиной. На сломанную руку Нина нанесла прохладный гель-фиксатор, застывший за три минуты, и велела не тревожить две недели. Потом заставила юношу полчаса сидеть под душем, а сама тем временем раздобыла где-то почти новые джинсы, футболку, рубашку и нижнее белье. Отогревшегося и разомлевшего Стека будущая медсестра с истинно врачебной жестокостью и неумолимостью накормила какими-то таблетками, вколола еще два препарата внутривенно, намазала мазями и усадила в это самое кресло. Потом минут десять возилась на кухне, и вернулась с подносом, заставленным всяческой снедью, и только когда приятель поел, осторожно спросила, что случилось.
– Пушистый зверь песец случился, – мрачно ответил тот. – Нин, у тебя тут курить нельзя, да?
– Можно, отец курит. Сейчас пепельницу принесу. Сигареты есть?
– Не-а…
Вздохнув, девушка принесла вместе с пепельницей еще пачку "Парламента" и зажигалку. Стас жадно выкурил сигарету, взялся за вторую…
– Нас полиция накрыла. Около часу ночи начали обыск по кварталу. Перерывали чердаки и подвалы. Мы попытались смотаться, но не успели, – голос предательски дрогнул. – В общем, Тайгера ранили в пузо, Админа с Грандом повязали – и то хорошо, хоть живы остались. Сивого на месте уложили… – Нина тихо вскрикнула на этих словах. – А потом и Тайгера туда же. Он так выл от этой раны, его ж с автомата подстрелили… он выл, и его добили. А мне повезло – я думал, что я на лестнице на втором этаже, и сиганул в окно. А оказалось – на третьем. Только если бы я был в курсе, что это третий, хрена с два бы я прыгнул. В общем шмякнулся в какой-то сугроб, отполз, притаился… С вечера такой снег валил, меня минуты за две не видно стало, а потом еще основательнее засыпало. Следы тоже скрыло. Короче, там под снегом я и отрубился. Потом очухался, не знаю, сколько времени точно прошло. Там кайфово было, тепло так и легко очень. Я хотел было обратно отключиться, а потом врубился, что это я насмерть замерзаю. Ну, вскочил и поперся к тебе. Больше не к кому.
Несколько минут они сидели молча. Нина осознавала услышанное, а Стек не хотел ей мешать.
– Стас, нас было семеро, – наконец, проговорила она. – Ты сказал: Тайгера и Сивого убили, Админа и Гранда арестовали. Так?
– Да.
– Мы с тобой сидим здесь. Итого шесть. А где Джонни?
– Не знаю. Ему подфартило, что не с нами был.
– Полиция не устраивала в том районе таких обысков. Никогда. Это не самая окраина. А тут – нате вам, полномасштабная операция. А Джонни нет.
– Думаешь?… – ох, не хотелось Стасу этого говорить, но, похоже, Ниндзя была права.
– Не знаю. Но похоже, сам видишь.
– Если это он, то я его убью, – спокойным, ровным голосом пообещал он. Так пообещал, что Нина сразу поверила – не хвастает, не бахвалится, не грозится. И вправду убьет.
– Сперва убедись.
– Не дурак, кажется. Нин, я тебя не сильно напряг?
– Все в порядке. Предков еще неделю дома не будет – они в отпуск свалили, на курорт. Так что эту неделю можешь спокойно здесь жить.
Стас с облегчением выдохнул. Если у него есть неделя на восстановление, то тогда все не так уж и страшно. Только что потом? Впрочем, с "потом" он еще разберется, время на подумать есть.
– Скажи, а ты книжку ту прочитал? – вдруг с надеждой спросила девушка. – Которую я тебе через Гранда оставила.
Сперва юноша хотел было соврать, но потом почему-то передумал.
– Нет. Знаешь, не хочу тебя обидеть, но, по-моему, фантастика – это полное фуфло. Я уже начитался про мега крутых землян, направо и налево бьющих морды инопланетянам и на выходных в качестве развлечения спасающих галактику от угрозы вторжения, Большого Взрыва и прочей хренотени.
Нина вздохнула.
– Да, сразу видно, что ты ее не прочитал. Стас, это не современная фантастика. Этот цикл написан в последних годах двадцатого века. Тогда фантастика была совсем другая, поверь. Я много чего читала, написанного в те времена. Земляне же тогда не вышли в космос так, как сейчас. Никаких строящихся колоний, ничего подобного не было. И писали тогда по-другому. Эта книга, которую я тебе оставила… Она запрещенная. Как "подрывающая основы государства и подстрекающая к бунту". Как думаешь, может запрещенная книга быть "про крутых землян", как ты выразился?