Иной Сталин. Политические реформы в СССР в 1933-1937 гг.
Шрифт:
Решение Идена подтолкнуло советское руководство сделать следующий шаг — официально присоединиться к международному соглашению. 23 августа М.М. Литвинов и Ж. Пайяр обменялись нотами строго выверенного, идентичного до буквы содержания. Обе стороны, в частности, заявили:
«Правительство СССР (Франции) запрещает в том, что его касается, экспорт, прямой или косвенный, реэкспорт и транзит в направлении Испании, испанских владений или испанской зоны Марокко всякого оружия, амуниции и военных материалов, а также всяких воздушных судов как в собранном, так и в разобранном виде и всяких военных кораблей»[4].
Аналогичные по тексту декларации приняли правительства еще 25 европейских
Казалось бы, все складывалось как нельзя лучше. И все же, не довольствуясь достигнутым, Кремль стремился использовать все доступные средства для привлечения на сторону республиканского правительства Испании еще и мирового общественного мнения. 26 августа узкое руководство решило сотрудничать даже с пацифистскими организациями, которых всего три года назад рассматривало как представителей реакционного движения, являвшегося «прямым обманом трудящихся». В Брюссель, где 3 сентября должен был открыться пацифистский Международный конгресс мира, была направлена советская делегация. Только для участия в конгрессе чисто формально был учрежден Национальный комитет борьбы за мир, председателем которого стал генеральный секретарь ВЦСПС, член оргбюро ЦК ВКП(б) Н.М. Шверник[5]. Точно такое же решение принял и ЦК ВЛКСМ, направивший собственную делегацию, возглавляемую генеральным секретарем комсомола СССР А.В. Косаревым, в Женеву — на пацифистский Международный юношеский конгресс защиты мира[6].
В те напряженные дни СССР и Франция с не вызывавшими сомнения целями напомнили Европе о заключенном ими оборонительном договоре. Практически одновременно — во Франции в конце августа, в СССР (Белорусский военный округ) в начале сентября — прошли большие военные маневры, которые продемонстрировали мощь и боевую выучку вооруженных сил, их несомненную способность в случае необходимости совместно остановить агрессора. Советский Союз на французских маневрах представляла делегация весьма высокого уровня: командующий войсками Киевского военного округа (КВО) командарм 1 ранга И.Э. Якир, командующий воздушной армией КВО комбриг В.В. Хрипин, начальник ПВО Киевской зоны комбриг Н.И. Рачинский и представитель НКО майор Нагорный[7].
Но пока Франция и Великобритания прилагали все дипломатические усилия для введения политики невмешательства, испанские мятежники, оснащенные германской и итальянской военной техникой, предельно использовали свое преимущество и возобновили наступление. Они стремились прежде всего объединить обе свои зоны, северную и южную, а затем и захватить столицу, чтобы добиться тем самым не олько победы, пусть еще и не окончательной, сколько серьезных оснований для их юридического признания в качестве законного правительства страны.
Первая задача была ими решена уже к 14 августа — захватом расположенных близ португальской границы Бадахоса и Мериды. Затем мятежники, закрепляя и наращивая успех, попытались установить контроль над всем севером, овладев сохранявшей верность республике Страной басков. Однако даже к середине сентября они так и не сумели этого сделать. Удалось лишь полностью блокировать автономную республику, отрезать ее от границы с Францией. Одновременно мятежники начали давно обещанное ими наступление на Мадрид. Продвигаясь двумя колоннами, они овладели 13 сентября стратегически
Неудачи, сопутствовавшие республиканцам летом и в начале осени, объяснялись прежде всего от недели к неделе возраставшей военной помощью мятежникам со стороны Италии, Германии и Португалии. Так, последняя, несмотря на декларацию о невмешательстве, не только предоставила монархистам несколько крупных займов, но и регулярно снабжала их пулеметами, ручными гранатами и другим боевым снаряжением. Мало того, позволила 20 тысячам «добровольцев» — офицеров и сержантов португальской армии перейти границу и пополнить ряды испанских мятежников. Наконец, Португалия прямо включилась в гражданскую войну в Испании и предоставила свои аэродромы немецким и итальянским самолетам с итальянскими и немецкими экипажами.
Точно таким же образом действовали и объявившие о невмешательстве Италия и Германия. Итальянские вооруженные силы открыто оккупировали Балеарские острова, создав там военно-морскую и военно-воздушную базы.
И все же решающим для успеха мятежников оказалось другое обстоятельство — развал испанской республиканской армии. Уже к концу июля все ее прежние структуры практически распались. Командование же армией так и не сумело оперативно разработать ни общего стратегического плана подавления вооруженного мятежа, ни соответствующих тактических задач. Столь плачевные результаты действий, лишь ухудшивших положение республики, неспособность положительно повлиять на развитие ситуации заставили правительство Хираля 5 сентября уйти в отставку. Его сменил кабинет Ларго Кабальеро, по составу ставший более «левым», чем все предыдущие.
Положение в Испании с каждым днем вызывало все большее и большее беспокойство в Кремле. Однако строить свои планы, расчеты, вырабатывать политику он пока мог, лишь основываясь на сообщениях преимущественно западных журналистов, противоречивых, подчас чуть ли не сразу же опровергаемых другими средствами массовой информации. Да еще из взаимоисключающих передач мадридского радио республиканцев и севильского — мятежников. Чтобы располагать собственной объективной, точной и достоверной информацией, узкое руководство решило наконец создать советское официальное представительство в Испании.
Первым в Испанию вылетел — формально как специальный корреспондент «Правды» — Михаил Кольцов, фактически ставший представителем ЦК ВКП(б). Именно такой ранг популярного в Советском Союзе журналиста ненавязчиво подчеркивал редактор газеты Л.З. Мехлис в представлении, подписанном им для оргбюро ЦК ВКП(б) 3 августа: «Согласие товарища Сталина имеется»[8]. Решением ПБ от 17 и 19 августа в Мадрид направили кинорежиссера-документалиста Романа Кармена с кинооператором Борисом Макасеевым и журналиста Илью Эренбурга как корреспондента «Известий»[9]. Лишь затем выехали и дипломаты. Из Парижа — бывший перед тем представитель СССР в Лиге наций полпред М.И. Розенберг (прибыл в Мадрид 27 августа, вручил верительные грамоты президенту Асанье 31 августа). Из Москвы — утвержденный по представлению М.М. Литвинова в ранге советника решением ПБ от 21 августа, несмотря на участие в троцкистской оппозиции 1923 г., Л.Я. Гайкис (владел испанским языком, четыре года работал в советском полпредстве в Мехико, четыре года — генеральным консулом в Константинополе)[10] и другие. Месяц спустя, 21 сентября, консулом в Барселоне, столице автономной Каталонии, был утвержден В.А. Антонов-Овсеенко[11] — герой штурма Зимнего дворца, впоследствии начальник Политуправления РВСР и наиболее одиозный сторонник Троцкого в 1923 г., затем полпред СССР в Чехословакии, Литве, Польше.