Инспектор и ночь
Шрифт:
Но я не мог продолжить, потому что её руки притянули меня к себе, и в груди у меня разлилась та странная теплота, от которой прерывается дыхание.
В один из этих трёх дней мы лежали на пляже, не на том, дорогом, а на другом, и тихо разговаривали, глядя на зелёный купол раскрытого над нашими головами зонта.
— Ты в самом деле хочешь жениться на мне? — спрашивала она.
— А что в этом удивительного?
— Для меня удивительно. Никогда до сих пор мне не делали предложений.
— В самом деле?
— Никогда.
— А теперь получили одно. И не от бакалейщика.
— А что я должна делать в качестве твоей супруги?
— Что пожелаешь.
— Но чего бы желал ты?
— Я не могу распоряжаться тобою. Согласен на всё, что ты сама выберешь.
— Может быть, стать домохозяйкой? Хорошей и прилежной домохозяйкой, которая украсит семейное гнездо. Впрочем, сколько у тебя комнат?
— Две. И даже ванная.
— Две комнаты. И даже ванная. Не так плохо.
— Для Менильмонтана и простого учителя совсем неплохо.
— Нужно обставить их уютно. Только, знаешь что, из меня не выйдет хорошей хозяйки. Мне уже начинает так казаться.
— Ты могла бы работать, как делают другие.
— Кем работать?
— Продавщицей или кассиршей, или станешь служащей, — не знаю, что тебе больше по душе.
— А, нет. Это совсем не привлекает меня. Хватит мне и того стажа, который я имею.
— Ты могла бы учиться, — терпеливо предложил я.
— Зачем?
— Чтобы приобрести профессию. Профессию, которую бы ты любила.
Она замолчала. Наверно, думала.
— Не вижу такой профессии.
— Ты могла бы стать учительницей, например.
Ева снова замолчала. Потом сказала:
— А знаешь, это идея.
Она не добавила ничего больше. Но за обедом, когда мы сидели в бистро, снова вернулась к этому разговору:
— Я — между партами, за которыми сидят маленькие девочки. Тебе не кажется это смешным?
— Почему же? Я нахожу, что это чудесно.
Мои слова, по-видимому, успокоили её.
— В сущности, почему бы и нет? Во всяком случае, это нечто такое, что мне нравится. Только за учение надо платить.
— Не беспокойся. Не умрёшь с голода. Не могу обещать тебе луну, но у тебя будет свой дом, книги, тёплая комната и цель в жизни. Или тебе этого мало?
— Это зависит от многих вещей… С тобой этого достаточно. Иметь рядом с собой близкого человека, после стольких лет одиночества. И какого одиночества!..
Мысль об учёбе придавала ей уверенности, открывала перед ней новые перспективы. Она даже пыталась распределить своё время, месячную зарплату, думала, как лучше устроить быт.
В один из таких дней перед нами снова вырос Старик. Похоже, он долго обходил пляжи, разыскивая её, пока, наконец, не обнаружил. Старик взял для себя зонт и матрас и расположился неподалёку от нас, молча
— Боюсь, что в один прекрасный день я надаю ему по его хищной роже, — грозился я.
— Оставь его в покое. Он ничего тебе не делает.
— Ждёт.
— Пускай ждёт.
— Ты не сказала мне, что, в сущности, произошло между вами тогда, в ресторане.
— Что могло произойти? Он держался всё время очень мило и благовоспитанно, а когда пили ликёр, предложил мне стать его любовницей. На то бьёт, что, хотя и не обладает качествами двадцатилетнего юноши, но располагает всем остальным, в чём может нуждаться женщина.
— Что же это за всё остальное?
— И я задала ему тот же вопрос.
— Ему стоило просто влепить пощёчину, а не задавать вопросы.
— Нет, пощёчины в «Эксцельсиоре» не в почёте. А кроме того, всегда интересно знать цену, которую тебе дают.
— Какова же его цена?
— Приличная. Не в его характере торговаться из-за машины или туалетов.
— Благодетель, — вознегодовал я, глядя на тёмную толстую спину Старика, лежавшего в нескольких метрах от нас. — Ты думаешь, он не хитрит?
— Зачем ему хитрить? Такие, как он, платят по пятьдесят тысяч за собаку. Совсем естественно, что они несколько больше дадут за женщину.
Разговор раздражал меня, но я не удержался, чтобы спросить.
— А Аполлон с пляжа тоже предлагал тебе подобную сделку?
Её лицо на мгновение потемнело.
— Почти. Только он был к тому же и лицемером. Увидел меня в магазине, принялся крутиться возле него, пригласил провести вместе вечер, прикидывался влюблённым. Хозяйка знала его как богатого и порядочного клиента, что же больше? В первый день он разыгрывал из себя на пляже скромного поклонника. На второй перешёл к разговорам о вечной любви, а на третий, решив, что всё идёт как по маслу, признался, что он, собственно, женат, но это не препятствие, даже напротив, потому что постоянное сожительство убивает чувства.
— Хорошо, что он был женат.
— Почему?
— Потому что иначе мы бы не сидели здесь с тобой.
Она замолчала. Потом призналась:
— Наверно. Тогда я ещё не знала, что люблю тебя.
— Вот как? А когда ты это узнала?
— В тот вечер, когда ты наговорил мне все эти ужасные вещи. Я долго бежала в темноте, потом села на какую-то скамейку. Глаза у меня были мокрыми. Я даже удивилась, что плачу, я, которая думала, что уже не могу плакать, потому что выплакала глаза ещё девчонкой. И поняла, что всё это из-за грубияна-учителя.