Инспектор Лосев. Злым ветром. Петля

Адамов Аркадий Григорьевич

Я возвращаюсь к себе в отдел часа в два, и мы с Игорем даже благополучно успеваем пообедать в соседней диетической столовой. А в конце дня я уезжаю в магазин, где произошла кража, чтобы еще раз осмотреть подсобное помещение. И вот тут-то…

Словом, звонит Игорь прямо в магазин и говорит таким ликующим голосом, что у меня замирает дух.

— Виталий, — спрашивает, — это ты?

— Я, — отвечаю.

— Ну поздравляю. От всей души.

Черт возьми, думаю, уж не присвоили ли мне наконец очередное звание? Ходили ведь такие слухи после того, как мы вернулись с Игорем из Окладинска, А что? Вполне вероятно.

— В чем дело-то? — спрашиваю как можно спокойнее.

Но Игоря

не проведешь. Слышу, усмехается в трубку.

— Ты только не волнуйся, — говорит. — Кузьмич приказал тебя побыстрее найти.

— Это зачем же?

— Еще спрашиваешь? Ты посмотри, время-то уже около семи. Так что новая кража тебя ждет. Из гостиницы, конечно.

И называет гостиницу. Третью! Я, знаете, чуть со стула не упал, честное слово.

— Ты что, — спрашиваю я вдруг осипшим голосом, — разыгрываешь меня?

Но сам уже чувствую: все так и есть, нисколько он меня не разыгрывает. А Игорь уже деловито добавляет:

— Будь спокоен. Так что давай жми. Люди уже выехали.

И я все бросаю и жму. Даже такси хватаю от злости.

Конечно, все гостиницы в городе ребята предупредить еще не успели. Ведь решение было принято только сегодня утром, после второй кражи. И телефонограммой такое не сообщишь.

Но подряд «залепить» три такие дерзкие кражи! Это же, кроме всего прочего, просто вызов нам! Мне кажется, что, когда поймаю, я ему такую жизнь устрою, что чертям тошно станет.

Конечно, если бы меня кто-нибудь в этот момент спросил: «А что, собственно говоря, ты с ним сделаешь?» — я бы, остыв, ответил: «А ничего». Действительно, допрошу голубчика по всем трем кражам, вежливо допрошу, уличу, если станет отпираться, в данном случае уличать, Слана богу, есть чем. Следователь наш, конечно, подключится. Собственно, он уже в курсе дела, Саша Грачев. И в суд голубчика. Согласно закону. Вот и все.

Но сейчас меня никто ни о чем не спрашивает, и я даю волю своим чувствам, я киплю. Он у меня снова стоит перед глазами, этот тип, в своем коричневом плаще, коричневой шляпе, с черным большим портфелем в руке. Улыбается своими огромными наглыми глазами. Черные с проседью волосы зачесаны назад.

Я уже нисколько не сомневаюсь, что эту третью кражу совершил тоже он, этот тип. И тут я начинаю улавливать кое-какие просчеты в нашем плане, вернее, пробелы. Кое-что мы, пожалуй, не учли. Он же вон какой воспитанный и ловкач каких поискать.

Но вот и гостиница. В огромном шумном вестибюле меня уже поджидают. Это Володя Пономарев. Из другого отделения. Гостиница расположена на их территории. Поднимаемся на четвертый этаж. И я сразу узнаю знакомый «почерк». Первое, это запасной ключ в дверях номера. Второе… Впрочем, до второго даже не надо докапываться. Старшая горничная, пожилая полная женщина в белом переднике, на беду свою, заменившая в этот час дежурную по этажу, тяжко всхлипывая, рассказывает, и, видимо, не в первый раз, как этот тип появился на этаже, как обворожительно улыбался, сообщая, что ищет приятеля из Ростова, как совал ей коробочку с конфетами «для внуков», как она смущалась от всего этого и как буквально на минуту отошла от столика. Словом, все известно.

И еще плачет в номере красивая седая женщина, известная актриса из Ленинграда. «Тряпки» ей не жалко, хотя, судя по описи, это не такие уж дешевые тряпки, и даже кольцо с бриллиантами, и дорогую брошь тоже. Но вот кораллы, подарок покойного мужа, и ключ, старинный бронзовый ключ, сувенир великого города певцов, преподнесенный ей во время гастролей за рубежом!

И еще я вижу, как нервничают ребята. И при этом делают промахи. Тут надо следить внимательно. Надо собрать как можно больше фактов, подробностей, причем постараться осветить те

же позиции, что и в первых двух эпизодах. Для удобства анализа. Например, поскольку известно время его появления тогда, надо установить время и сейчас. Кажется, он появляется в одни и те же часы. Или, допустим, коробочка конфет, которую он неизменно преподносит. Первый раз это была клюква в сахаре, потом изюм в шоколаде, теперь опять клюква в сахаре. Он явно покупает их где-то по дороге. Причем клюква в сахаре бывает далеко не во всех магазинах, я по опыту знаю, Светка обожает эти конфеты. Над этим тоже стоит подумать. Или еще интересная подробность: каждый раз он появляется чисто выбритым, свежим, отутюженным — это само по себе примечательно, но от него еще всегда пахнет одеколоном. Татьяна Ивановна в прошлый раз даже определила, что это «Русский лес». Сильно пахнет. Мужчины сейчас редко пользуются одеколоном, а уж в таком количестве тем более.

Теперь дальше. Что он рассказывает. В первый раз неизвестно: он говорил только с Маргаритой Павловной, а та не пожелала его «вспомнить». А вот Татьяне Ивановне он представился как научный работник, даже намекнул на особую секретность своих изысканий. Представляю, как у этой дурочки округлились глаза. Знал, мерзавец, что ей загнуть. А ведь анекдоты рассказывал пошлейшие. По одному этому можно было догадаться, какой он научный работник. Но Татьяне Ивановне это было, конечно, не под силу. В этот же раз он представился инженером из Ростова, ищет товарища, тот письмо от жены должен привезти. Очень он, видите ли, по жене скучает, по деткам. Даже сообщил, что у старшей дочки печень больная, и он с большим трудом здесь лекарство ей какое-то нашел, и вот с приятелем переслать хочет, поскольку сам в Москве задерживается. Трогательно так рассказывал, и Пелагея Васильевна, старшая горничная, от души ему посочувствовала. Фантазия, надо сказать, работает у него здорово. Наверняка тут же импровизирует, причем вдохновенно. Таким образом, и рассказы его, как видите, представляют определенный интерес.

Все эти соображения я и выкладываю на следующее утро нашему Кузьмичу. Игорь на этом совещании тоже присутствует. И еще несколько сотрудников из отделений, которые с самого начала к этому делу подключились. Кузьмич слушает внимательно, хмурится и, надев очки, какие-то пометочки себе делает. А когда я кончаю, спрашивает:

— В какие же часы он появляется?

— От двух до трех часов дня, Федор Кузьмич, — отвечаю.

— Та-ак… костюм на нем всегда один и тот же?

— Один и тот же, коричневый, в полоску. Под тон к плащу и шляпе.

— Руки какие? На пальцах что есть?

— Руки?.. — Я задумываюсь. — Не спросили мы о руках, Федор Кузьмич.

— Спроси. У Татьяны той. Небось обратила внимание. Теперь насчет конфет. В магазинах вокруг гостиниц не спрашивали, были там такие конфеты или нет?

— Не спрашивали, Федор Кузьмич, — отвечаю я через силу.

— Надо спросить. Они точно скажут.

— И еще по главным трассам, которые к этим гостиницам ведут, — вставляет Игорь. — Метро, троллейбус.

Кузьмич кивает головой и начинает утюжить ладонью свою макушку. Недоволен, это ясно. Потом снова спрашивает:

— С швейцарами во всех трех гостиницах говорили?

— Так точно, — отвечаю, — во всех трех.

— Кто из них его заметил?

— Все трое заметили.

— Гм… Когда же они его заметили, когда он входил или когда выходил?

Я на минуту задумываюсь, потом отвечаю:

— Все трое, когда входил, а один — когда еще и выходил, во второй гостинице.

— Ну и как же он входил?

— Вполне уверенно, говорят, входил, свободно, как к себе домой. Никого ни о чем не спрашивал, прямо к лестнице шел.