Инспектор мертвых

Моррелл Дэвид

Эмили ахнула, когда в дверях появился темный силуэт. Райан и Беккер насторожились.

– Измена? – повторил чей-то голос.

К всеобщему изумлению, в гостиную вошел лорд Палмерстон в сопровождении комиссара Мэйна. Одежда обоих была усыпана тающим снегом; вслед за ними в комнату ворвался холодный ветер.

– Что вы там говорили об измене? – поинтересовался лорд Палмерстон.

– Мы обсуждали дело Эдварда Оксфорда и «Молодой Англии», милорд, – ответил Райан.

Лорд Палмерстон задержал взгляд на Де Квинси и Эмили:

– А

вы что здесь делаете? Почему вы вообще остались в Лондоне? Представьте мое удивление, когда я вернулся домой и увидел, как из кареты выгружают ваши вещи.

– Учитывая чрезвычайность ситуации, я решил, что мне лучше быть здесь, милорд. Мои наблюдения могут оказаться полезными.

– Возможно, ваша наблюдательность еще больше обострится, если вам придется ночевать на снегу.

Комиссар хмуро посмотрел на Райана и Беккера:

– Почему вы обсуждаете «Молодую Англию» с посторонними? Кажется, мы договорились в церкви, что сведения нельзя разглашать во избежание паники.

– Мистер Де Квинси угадал содержание письма.

– Что?!

– После того, как прочитал имя Эдварда Оксфорда во втором письме.

Комиссар удивился еще сильнее:

– А было и второе?

– У другой жертвы. – Райан указал в сторону библиотеки.

Лорд Палмерстон и комиссар Мэйн поспешили туда.

– Спасибо, что увели разговор в сторону от измены, – шепнул Де Квинси инспектору.

– Надеюсь, позже вы нам все объясните, – проворчал Беккер.

– Непременно, – пообещала Эмили. – Редкий случай, чтобы отец отказался говорить. Что бы ни заставило его сомневаться, я должна это услышать.

Лорд Палмерстон и комиссар Мэйн вернулись в полном потрясении.

– Это действительно лорд Косгроув? – спросил Райан.

Лорд Палмерстон кивнул. Обычно от него исходило ощущение силы, но сейчас морщины в уголках разом постаревших глаз выдавали его растерянность. Из могучей груди будто выкачали весь воздух.

Комиссар Мэйн сокрушенно произнес:

– Каким надо быть чудовищем, чтобы сотворить такое?

– Судя по петле, своду законов и выколотым глазам, убийца, кем бы он ни был, считал чудовищем самого лорда Косгроува, – заметил Де Квинси.

– Не смейте оскорблять покойного! – воскликнул лорд Палмерстон.

– И в мыслях не было, милорд. Но тщательно продуманная сцена подсказывает, что убийца полагал свой гнев праведным.

– Но в чем причина его гнева? Лорд Косгроув был одним из самых уважаемых членов высшего сословия. Проведенная его стараниями реформа тюремной системы заслуживает восхищения. Кто мог ненавидеть такого достойного человека?

– Или же настолько ненавидеть леди Косгроув, чтобы убить ее, – добавил комиссар Мэйн. – А еще я не могу понять, почему она облачилась в траурное платье и отправилась в церковь, вместо того чтобы сообщить об убийстве в полицию. Ведь тогда она осталась бы в живых.

– Возможно, она вовсе не приходила в церковь, – предположил Де Квинси и сделал глоток из своей бутылочки.

– Ради всего святого, она и сейчас лежит там в луже собственной крови! – возмутился лорд Палмерстон. – Кто-нибудь, посадите этого человека на поезд в Шотландию и избавьте меня от него! Опиум мешает ему отличить реальность от фантазий.

– Молчи, отец, – предостерегла Де Квинси Эмили.

– Нет, я хочу послушать, – настаивал лорд Палмерстон. – Возможно, ваш батюшка однажды договорится до того, что его все-таки отправят в лечебницу для душевнобольных.

– Я просто хотел отметить, что некоторые вещи, кажущиеся нам очевидными, могут обернуться полной своей противоположностью. – Де Квинси указал на труп в холле. – Вмятину в черепе этой девушки, как и того слуги, который лежит сразу за дверью, могло оставить орудие с шарообразным утолщением на конце. Подобный удар можно нанести только сверху вниз. Примерно вот так. – Де Квинси поднял правую руку и резко махнул ею, заставив лорда Палмерстона вздрогнуть. – Набалдашник трости джентльмена вполне удовлетворяет необходимым условиям. Вопрос лишь в том, кто нанес удар: настоящий джентльмен или человек, прикинувшийся им с целью проникнуть в дом.

– Порядочный господин не способен совершить столь чудовищное преступление, – заявил лорд Палмерстон. – Некогда нам слушать ваши домыслы. «Молодая Англия». Эдвард Оксфорд. Как только комиссар рассказал мне о содержании письма из церкви, я сразу попросил ее величество об аудиенции. Райан, вы расследовали покушение Оксфорда на жизнь королевы, поэтому пойдете с нами.

– Если позволите, пусть сержант Беккер сопровождает нас, – предложил инспектор. – Это самый быстрый способ ввести его в курс дела.

– Хорошо, Беккер, присоединяйтесь. И поторопитесь. Нельзя заставлять ее величество ждать, – нетерпеливо произнес комиссар Мэйн.

– И… – Райан умолк в нерешительности.

– Ну что еще? У нас нет времени.

– Мистеру Де Квинси тоже лучше поехать с нами.

– Вы шутите?

– После разговора с ним я убедился, что он знает о покушении Эдварда Оксфорда не меньше моего, если не больше.

– Взять Любителя Опиума на встречу с королевой? – изумленно воскликнул лорд Палмерстон. – Он угостил вас лауданумом?

– Думаю, ее величество рассчитывает, что мы предпримем для ее защиты любые меры, даже самые непривычные. Неужели вы не согласны со мной, милорд?

Лорд Палмерстон издал обреченный стон.

Мститель точно знал тот день и час, когда он понял, каким образом может выпустить на волю долго подавляемую ярость.

Это случилось утром в четверг, первого мая 1851 года, в одиннадцать часов три минуты.

Тогда открылась Всемирная выставка, разместившаяся в великолепном здании, которое публика окрестила Хрустальным дворцом. На бумаге проект «дворца» представлял собой всего лишь гигантскую оранжерею. Многие влиятельные люди только посмеялись, когда принц Альберт поддержал эту идею.