Инстинкт Бабы-Яги
Шрифт:
— Очень люблю это место, — улыбнулся я.
Неожиданно Варя тоже улыбнулась и сказала банальность:
— Путь к сердцу мужчины лежит через желудок.
Я не стал спорить, хотя знаю другую, более короткую дорогу.
Усадив меня за маленький столик, такой крохотный, что я ощутил себя Гулливером в стране лилипутов, Варя засуетилась, готовя чай. К слову сказать, заварила она его хорошо, и я с наслаждением отхлебнул темно-коричневый напиток.
— Что случилось с Аленой? — начал я беседу.
Варя схватила посудное полотенце и прижала к глазам.
— Не знаю, — наконец ответила она.
— Но вы сказали, что…
— Мне
— Луковск? — удивился я. — Где такой находится?
— В Московской области, — пояснила, шмыгнув носом, Варя, — в принципе не очень далеко, минут пятнадцать от МКАД.
— Но зачем ее туда понесло? — продолжал изумляться я. — Вчера Алена, правда, не сказала, куда поедет.
Варя снова схватилась за посудное полотенце.
— Господи! Я неделю назад отправилась в командировку. Вчера мне вечером, поздно, позвонила Алена и заявила, что переезжает на дачу, сказав: «Не волнуйся, если по телефону не отвечу, сама знаешь, какая у нас зона. Там, возле Луковска, мобильники отвратительно работают, не знаю, в чем дело». Ну почему меня не было? Господи, что же теперь делать?
И она снова залилась слезами.
— Вы не знаете никаких подробностей катастрофы?
— Нет, — пробормотала Варя, — вот собиралась сейчас ехать в Луковск. У Алены же нет никаких родственников, кроме одной провинциалки, мне придется заниматься похоронами. Сейчас такси вызову. А вы, собственно говоря, кем Алене приходитесь? — неожиданно закончила она. — Что-то мы не встречались раньше.
— Я на машине, давайте вас отвезу в Луковск, по дороге и поговорим.
— Да, конечно, — закивала Варя и побежала в комнату. Примерно через полчаса мы вырулили со двора. Госпожа Арсеньева побила все рекорды, собралась меньше чем за десять минут. Впрочем, она не стала краситься, просто тщательно умыла заплаканное лицо и надела довольно симпатичный брючный костюм из темно-зеленого твида. Шубка, накинутая сверху, оказалась новой, Варя производила впечатление преуспевающей особы. Если бы она сменила прическу, отпустив вместо экстремального ежика волосы подлиннее, и воспользовалась косметикой, то, очевидно, могла бы сойти за хорошенькую.
— Вы давно знакомы с Аленой? — спросил я, когда «Жигули» прочно включились в пробку на Брестской улице.
— Учились в институте, в одной группе, — пояснила Варя, — Алена была мне не подругой…
— Да? — поразился я. — Кем же?
— Сестрой, — грустно ответила Варя, — ближе человека в этом мире для меня не существует.
— Вы знали, что ее хотят убить?
Варя кивнула:
— Честно говоря, до недавнего времени я считала все происходящее дурацким совпадением. Впрочем, насчет кастрюли с кислотой и тормозов еще можно поразмышлять, а бабка, которая швыряет тяжести на головы посетителей супермаркета, существует на самом деле. Я сама боюсь туда ходить.
— Вы тоже пользовались этим магазином?
Варя кивнула:
— Мы ведь с Аленой в одном доме живем, только на разных этажах.
— Правда? И познакомились лишь в студенческие годы? В детстве
— Я с родителями до восемнадцати лет провела в Германии, — пояснила Варя, — мой отец военный, служил там в Группе советских войск. А когда вернулся на Родину, получил эту квартиру, правда, сразу умер, а мама раньше скончалась.
— Ясно, — пробормотал я, помолчал пару секунд и не утерпел: — Я вчера так понял, что отец Алены был крупным художником.
— Да, Шергин, помните, когда-то в каждом учреждении висела картина «Москва, Первомай», такое большое полотно, изображающее демонстрацию. На переднем плане мужчина в серой куртке и кепке держит на плечах хорошенькую пухлощекую девчушку с косичками.
— Что-то припоминаю. У ребенка в одной руке синий шар, а в другой красный флажок.
— Точно. Это Шергин нарисовал, а девочка — Алена в детстве, но такой я ее не знала.
— Странно, однако… Известный художник, а жил в вашем доме. Вы меня извините, конечно, но здание не выглядит элитным.
Варя покачала головой:
— Все не так просто. У Шергина двухкомнатная квартира на последнем этаже. Ему в свое время предложили сменить жилплощадь, но Борис Алексеевич отказался, очень не хотел затевать переезд, лень было, у него огромная библиотека, сотни книг. Вот он и придумал, попросил, чтобы ему разрешили использовать чердачное помещение под мастерскую. Если попадете к Алене в квартиру, просто ахнете, насколько все здорово сделано. Внизу перенесли стены, и получилась огромная кухня-гостиная, просторная прихожая и здоровенная ванная. А из чердака Борис Алексеевич сделал жилое помещение, да таких шикарных апартаментов ни у кого нет!
— Что вы думаете про историю с газом?
Варя нахмурилась:
— Ничего хорошего. Хотите знать мое мнение?
— Конечно, говорите.
— Автор этой затеи Марина Райкова. Уж не знаю, как насчет автомобиля, кастрюли и пакета молока, но газ точно она включила!
— Райкова до такой степени ненавидит Алену?
Варя уставилась в окно, помолчала и ответила:
— Она ее видеть не может. Стойте, мы приехали.
Луковск больше походил на отдаленный район Москвы, чем на самостоятельную административную единицу. Перед глазами расстилался квартал совершенно одинаковых блочных башен.
— Больница здесь, — Варя ткнула пальцем в желтое пятиэтажное здание.
Не успел я спросить, откуда она знает о местонахождении лечебницы, как моя спутница выскочила из машины и побежала ко входу. Я слегка задержался, потому что сначала парковался, а потом запирал «Жигули».
Глава 4
В коридоре, длинном и извилистом, стоял особый, больничный дух. Те, кто бывал в муниципальных клиниках, хорошо понимают, что я имею в виду. В нос ударил аромат, состоящий из смеси запахов хлорки, лекарств и готовящегося гороха. Вокруг стояла странная тишина, и сначала мне показалось, что больных тут нет. Двери в палаты были плотно закрыты, и из-за них не пробивалось ни звука. Очень странные люди лежали тут, они не смотрели телевизор, не слушали радио, не курили у окна. Может, на первом этаже расположены не палаты, а медицинские кабинеты? Но вдруг раздался женский крик, и я, поняв, что голос принадлежит Варе, пошел на звук, без стука распахнул тяжелую, выкрашенную сине-белой краской дверь и увидел довольно симпатичную комнату, обставленную с шиком пятидесятых годов.