Инстинкт бойца
Шрифт:
А для Сергея колебания начальника ГРУ были очевидны: Марковцев так и не поблагодарил Ленца. С одной стороны, есть за что, а с другой...
Он и не попрощался, просто кивнул генералу и вышел, оставив Спрута в полной растерянности: Ленц привычным жестом взял из пачки сигарету и... поднес ко рту. Но, спохватившись, швырнул ее на стол.
82
"Боже мой!" - Катя качала головой, не узнавая в этом исхудавшем человеке с посеревшим измученным лицом Сергея Марковцева. Того Марковцева, который, наверное, навсегда остался в прошлой жизни. Короткий бой состарил его, будто ножом прошелся от носа до краешков губ, еще больше углубляя складки, вдавил глаза, подернув их сероватой пеленой, оставил въедливый запах пороха и дыма, посек лицо осколками стекла; и на руках оставил те же отметины.
Это были другие руки, не те, что рассматривала когда-то Людмила: сбитые в кровь, прожженные, со сломанными ногтями.
Скворцова не видела его три дня, а кажется, что прошло пять лет. Пять лет войны.
– Боже мой...
– шептала Катя, отступая в глубину прихожей.
– Боже...
Марк попытался улыбнуться черными потрескавшимися губами:
– Смерть не красит человека, правда?
Он прошел в комнату, сбросил куртку, которую ему дали в Аквариуме, и сел на диван.
Сергей еще мог держаться в кабинете Ленца, потом в кабинете капитана первого ранга Шестакова, в машине, которая доставила его прямо к подъезду Кати, а сейчас усталость обрушилась на него и закрыла его глаза.
Он дома. Наверное, дома. Хотя бы на короткое время, на те запланированные чертовой генетикой три недели. А может, больше.
– Хорошо бы...
– вслух произнес Сергей, не открывая глаз. Потом вдруг распахнул их, встретившись с Катиным взглядом.
– Черта с два! Они поджидали нашу победу с нетерпением, и что?.. Они просто выиграли, Катя. Выиграли, и все. Им не дано знать, что такое победа, настоящая Победа. Им никогда не понять двадцати с небольшим лет пацана, который, зная, что через несколько минут его не станет, с улыбкой на губах говорит: "Плюнем в вечность?" Вот где шоковая терапия, в бога мать!
Сергей махнул рукой, будто отгоняя норовивших встать под победное знамя ухоженных и лощеных людей.
Отступила усталость. Злость вперемешку с болью и искренним изумлением переполняла его душу. А казалось бы, перевидал в жизни столько, что удивляться уже было нечему.
Катя села рядом и положила руку на его плечо. Руку, которую он однажды сбросит, дернув плечом. И Марк честно сказал ей:
– Хочу, чтобы ты знала: в одно прекрасное утро ты проснешься от звука хлопнувшей двери.
Катя улыбнулась:
– И тогда я встану, чтобы встретить тебя.
Сергей снова вздохнул: "Хорошо бы..."
И повторил эти слова вслух.
83
Москва, 22 декабря
Станция метро "Медведково". У Сергея Марковцева воспоминаний об этом районе - хоть отбавляй.
Марк быстрой походкой направлялся к дому полковника Эйдинова, бросая взгляды на окна. Легко взбежав на четвертый этаж, он нажал кнопку звонка.
Открыла дверь Людмила.
– Можно?
– громко спросил Сергей, изобразив на лице приветливую улыбку, и тише добавил:
– Винни-Пух дома?
Женщина прижала палец к губам, а глаза ее говорили: "С ума сошел!"
"Значит, дома", - облегченно вздохнул Марк.
– Я тут у вас зубную пасту забыл. Пришел вот забрать. Владимир Николаевич!
– крикнул Марк.
– Что же вы не выходите? Застряли?
Людмила схватилась за голову. Она не понимала развязного, не сулящего ничего хорошего тона своего любовника.
Эйдинов появился в прихожей, одетый в теплую вязаную кофту. В одной руке очки, в другой - сложенная газета.
Марк смотрел то на него, то на Людмилу. Он мог отомстить этому брюхану, например, подойти к женщине, которая не станет особо противиться, и поцеловать. По-настоящему. Чтобы этот суслик понял наконец, отчего на притолоке его прихожей здоровенные полосы - очень похожие оставляет марал на дереве, когда трется о нее рогами.
Но Людмила...
В чем она виновата? Когда-то опадала Марку то, в чем он нуждался. А впрочем, нуждались они оба, и неизвестно, кто из них первым начал проявлять желание. Судя по юбке с сюрпризом...
– Сергей, - Эйдинов опустил глаза, - я должен извиниться перед тобой. Но и ты должен меня понять: я человек подневольный...
Марковцев усмехнулся самому себе: библейский подход - одного казнить, другого помиловать.
– Извинения приняты, полковник. Посему воспользуюсь правом дать вам совет. И дома, и у себя в конторе вы работаете. Пожалейте себя, Владимир Николаевич. Расслабьтесь пивком, рюмочкой водки, хорошим собеседником. Загляните ему в глаза и поймите, что он такой же человек, а не фоторобот, выпрыгнувший из пронумерованной папки. Сводите жену в ресторан и посмотрите, как и какими глазами провожают ее мужчины.
Сергей улыбнулся зардевшейся женщине.
– Люда, большое спасибо. Я не забыл вашего гостеприимства.
Марк покинул эту квартиру с чувством неисполненного долга. Если бы не Катя, не запоздалое, но все же участие Эйдинова в ее судьбе, здесь прозвучали бы иные слова. А сразу по возвращении Марковцева в квартире Владимира Николаевича мог раздаться хлопок пистолетного выстрела.
84
Чеченская Республика, 26 декабря
"Герои" - майоры возвращались. Один - в расположение своей роты, другой - в штаб. Везли их в обычном "уазике". Кроме них, в машине находился только водитель с ястребиным носом и цепким взглядом - старший лейтенант ГРУ Владимир Коротченков. Впереди "УАЗа" коптил выхлопными газами БТР с отделением мотострелков на "борту", позади шел "Урал", до отказа набитый автоматчиками.
На пограничном КПП колонну остановили. Подошли омоновцы, проверяя, нет ли в машине гражданских. Федералы отметили военную колонну и пропустили дальше.
Шесть километров пути, и еще один пост, который колонна прошла, не останавливаясь.
"Может, пронесет", - думал Алексей Казначеев, чье имя теперь знала вся страна. Имена разведчиков остались в секрете, выделили только командира роты. Прозвучало лишь имя - Алексей, лицо его режиссеры скрыли под мозаикой. Но что значит мозаика или ретушь на пленке? Это часть монтажа; а нетронутый отснятый репортаж хранится особо, часто он изымается теми или иными спецслужбами. Но не так часто. Не повезло Алексею и в другом произошла утечка информации, и его фамилия стала известна чеченским ваххабитским лидерам: как маску, скоро с него сдернут мозаичную личину, чтобы повторить репортаж, чтобы вся страна узнала героя в лицо.