Инстинкт хищника

Файндер Джозеф

– Ты же знаешь, они без конца будут жаловаться на то, какая у нас жуткая ванна, и какая ужасная занавеска в ванной, и что вода из душа течет на пол, и что у нас совершенно не та кофеварка, и как же это так вдруг вышло, что у нас не оказалось элитного индонезийского кофе…

– Джейсон, несправедливо их обвинять. Они просто привыкли к более высокому уровню жизни.

– Тогда им следовало бы остановиться в пятизвездочном отеле.

– А они хотят остановиться у нас, – твердо сказала Кейт.

– Думаю, творческой натуре Крейга необходимо время от времени общаться с простыми людьми вроде нас.

– Очень смешно.

Я открыл дверцу, за которой скрывались хлопья для завтрака и мюсли, и с грустью обозрел унылые коробки с низкокалорийным,

богатым клетчаткой содержимым.

– Дорогая, – сказал я, не оборачиваясь, – ты смотрела новые дома?

– Ты о чем?

– В компьютере. Я заметил, что ты просматривала сайт, посвященный недвижимости.

Ответа не последовало. Я выбрал наименее отвратительно выглядевшую коробку – непростой выбор среди изображений зеленых веточек и мешковины – и нехотя поставил ее на кухонный стол. Все, что ожидало меня в холодильнике, это обезжиренное молоко. Даже не однопроцентное. Терпеть не могу обезжиренное молоко. Молоко не должно быть синеватым. Коробку с молоком я тоже поставил на стол.

Кейт внимательно изучала свою кофейную чашку, помешивая кофе ложечкой, хотя размешивать было нечего.

– Девочки должны мечтать, верно? – наконец проговорила она своим низким грудным голосом.

У меня на душе снова стало тоскливо, но я решил не развивать тему. Да и что я мог сказать? Наверное, она ожидала большего, когда выходила за меня замуж.

Мы познакомились на свадьбе нашего общего друга, будучи оба изрядно пьяными. Приятель из моего университетского клуба женился на девушке, которая вместе с Кейт училась в Эксетерском колледже. Кейт выгнали из этого колледжа, когда ее семья обанкротилась. Тем не менее, потом она смогла поступить в Гарвард на стипендию от университета. Ее семья, как это принято у семей с «богатым» прошлым, пыталась сохранить свое бедственное положение в тайне, но правда все равно выплыла наружу. В Бостоне все еще сохранились дома, на которых выбита ее фамилия, а Кейт пришлось пережить такое унижение и два последних школьных года провести в бесплатном муниципальном колледже. В то время как я, сын жестянщика, мальчик из рабочих окраин, который первым за всю историю семьи вообще попал в колледж, тогда даже понятия не имел, что такое частная школа.

На свадьбе мы оказались рядом, и я сразу же запал на эту горячую девчонку. Она казалась немного претенциозной: учится в Гарварде, специализируется на сравнительном литературоведении, прочла всех французских феминисток – разумеется, в оригинале. Она явно была мне не по зубам. Наверное, если бы мы оба не были навеселе, не обратила Кейт бы на меня никакого внимания, хотя позже она утверждала, что среди гостей я показался ей самым симпатичным, самым забавным и самым очаровательным. Ее можно было понять – я только начал работать в Entronics, у меня еще горели глаза, и я взахлеб рассказывал про свою новую работу. Ей понравилось, что я так увлечен любимым делом. Она сказала, что я был словно глоток свежего воздуха среди окружавших ее циников-мужчин с вечными сигаретами в зубах. Наверное, я перегнул палку, рассказывая ей о своих далеко идущих планах и о том, сколько денег я намереваюсь заработать через пять, а сколько – через десять лет. Но она заглотила наживку. Потом она говорила, что я показался ей более «реальным», чем большинство мужчин, с которыми ей довелось сталкиваться.

Ее не раздражали мои дурацкие оплошности – например, то, что по ошибке я выпил воду из ее стакана. Она объяснила мне, что существуют правила сервировки стола «от сухого к мокрому» – вода и вино размещаются справа от тарелки, тогда как хлеб и другие сухие предметы – слева. Ее не смутило и то, что я был неважным танцором, – ей это показалось милым, по крайней мере она так сказала. На нашем третьем свидании, когда я пригласил ее подняться к себе и включил «Болеро» Равеля, она засмеялась, приняв это за ироничную шутку. Откуда мне было знать? Я думал, что «Болеро» – это просто классический фон для секса, что-нибудь вроде Барри Уайта.

Ну а я родился в рубашке,

хотя и без штанов. Очевидно, что Кейт вышла за меня замуж не из-за денег – среди ее знакомых богатых женихов было достаточно. Думаю, она решила, что я тот, кто сможет о ней позаботиться. Она только что отошла от неудачного романа с одним из своих университетских профессоров. Он был пафосным, смазливым типом, выдающимся знатоком французской литературы в Гарварде и, как выяснилось, спал одновременно еще с двумя женщинами. Позже Кейт призналась, что я показался ей «приземленным» и непретенциозным – полной противоположностью ее витающему в облаках любвеобильному светилу французского языка, седовласому папочке-профессору в берете. Я же был харизматичным начинающим бизнесменом, влюбленным в свою работу. Я мог дать ей ощущение безопасности и как минимум гарантировать достойное существование. Она же могла посвятить себя семье и заниматься чем-нибудь нематериально-художественным вроде ландшафтного дизайна или преподавания литературы в престижном колледже. Вот такой был план. У нас должно было быть трое детей и большой дом в респектабельном районе.

В плане не значился крошечный дом в колониальном стиле в дешевом районе Бельмонта.

– Послушай, Кейт, – наконец произнес я после затянувшейся паузы, – сегодня утром у меня интервью с Горди.

Ее лицо засияло. Такую улыбку я не видел уже несколько недель:

– Правда? Это же здорово!

– По правде говоря, думаю, у Тревора там все схвачено.

– Джейсон, не будь пессимистом.

– Я реалист. Тревор начал настоящую политическую кампанию в борьбе за это место. Он заставляет своих прямых подчиненных звонить Горди и рассказывать, как они хотят видеть на этой должности именно Тревора.

– Но Горди же прекрасно все это понимает.

– Наверняка. Но он любит, когда ему лижут задницу. Чем больше, тем лучше.

– Тогда почему ты этим не занимаешься?

– Ненавижу лизоблюдство. Это дешево. И очень неискренне.

– Тебе это и не нужно, – согласилась она. – Просто покажи ему, как сильно ты хочешь получить эту работу. Будешь омлет?

– Омлет?

Интересно, а бывает соевый омлет? Наверное. А еще яичница-болтунья с тофу. Спорю, что тоже бывает. На вкус, наверное, отвратительно.

– Да. Тебе нужен белок. Я положу немного бекона. Горди не любит вегетарианцев, верно?

9

По пути на работу я засунул в магнитолу арендованного «гео метро» диск из своей обширной коллекции мотивационных аудиокниг Марка Симпкинса, эксперта по теории продаж, который мог продать зимой снег – практически бога, обожаемого всеми менеджерами по продажам.

Этот диск, под названием «Будь победителем», я слышал, наверное, раз пятьсот и мог наизусть, слово в слово процитировать длинные отрывки, подражая эмоциональному звучному голосу Марка Симкинса с характерным акцентом жителей Среднего Запада и его странной манере строить рваные предложения. Он научил меня в разговоре с клиентом никогда не использовать слов «стоимость» или «цена». Только – «общий объем инвестиций». Еще одно страшное слово – «контракт», вместо него следует говорить «бумаги» или «соглашение». И ни в коем случае нельзя предлагать будущему клиенту «подписать соглашение» – соглашение «визируют» или «одобряют». Но самое главное, чему он учил, – это верить в себя.

Иногда я слушал этот диск просто для того, чтобы поднять настроение, добавить уверенности в себе, зарядиться энергией. Марк Симпкинс был вроде личного тренера-психолога, подбадривающего меня в машине, а перед интервью с Горди мне нужно было собрать всю свою уверенность в кулак.

Я прихватил с собой большой термос с горячим кофе, и когда добрался до Фрэмингема, кофеин уже лился у меня из ушей – теперь я был готов сразиться с кем угодно. По дороге с парковки я как мантру повторял любимые строчки из Марка Симпкинса: «Верь в себя на сто десять процентов, и всем остальным не останется ничего другого, как тоже в тебя поверить».