Инстинкт хищника

Файндер Джозеф

Во мне боролись противоположные чувства. Благодарность за то, что он привез ее сюда. Злость на его возмущение – с каких эхо пор он стал мерилом добродетели? Невыносимое чувство вины. Облегчение от того, что с Кейт все в порядке. Облегчение, что с ребенком тоже все хорошо.

– Я вынужден был его выключить.

– Тебе повезло, что я оказался рядом.

– Она тебе позвонила?

– Я позвонил вам домой. Этого оказалось достаточно.

– Мистер Стэдман? – медсестра из отделения неотложной помощи подошла к Курту. Она была одета в

голубую больничную форму, у нее были серебристые седые волосы и ясные голубые глаза. На вид ей было под шестьдесят, от нее исходило уверенное ощущение спокойного профессионализма. – С вашей женой все в порядке. Она прибыла в состоянии анемии, но сейчас мы восполняем потерю крови.

– Я муж, – пробормотал я.

– О, – произнесла медсестра, поворачиваясь ко мне. – Простите. У нее беременность около шестнадцати недель?

– Верно, – я заметил, что, говоря о беременности, медсестра не использовала прошедшее время.

– Вы бы хотели поговорить наедине, мистер Стэдман?

– Нет-нет, все в порядке, – я взглянул на Курта, – это мой друг.

– Хорошо. У нее осложнение, которое мы называем предлежанием плаценты – плацента располагается в нижней части матки и перекрывает внутренний зев шейки матки. Вам объяснить поподробнее? – она говорила тихим, почти гипнотическим голосом. У нее был акцент, характерный для жителей рабочих окраин Бостона, – именно так говорила моя мама.

– Думаю, я понял, – ответил я.

– Ее беременность под угрозой. Ей придется несколько дней провести в больнице, в дородовом отделении, которое специализируется на осложнениях. После этого необходим строгий постельный режим. Это означает лежать на боку столько, сколько возможно, и пользоваться подкладным судном. Через какое-то время она сможет садиться и иногда даже проехаться на машине. Нагрузки полностью исключены. Велик риск преждевременного родоразрешения. На этой стадии беременности плод нежизнеспособен.

– А каков риск для моей жены?

– Только у десяти процентов женщин из тех, у кого было диагностировано предлежание плаценты, этот диагноз сохраняется до самых родов. Как правило, плацента самостоятельно перемещается в сторону от зева шейки матки. С ней все будет в порядке. – Медсестра скрестила пальцы на руке.

Плод. Это же ребенок, черт возьми!

– А как ребенок?

– Сердцебиение плода в норме. Это означает, что потеря крови на него не повлияла.

Я кивнул.

– У нее были до этого схватки? Или кровотечение?

– Кровотечения не было. Но схватки были.

– Она обращалась к своему акушеру-гинекологу?

– Он сказал ей не переживать по этому поводу.

– Понятно. Когда последний раз у вас были половые сношения?

Глупо, но именно в этот момент я почувствовал на себе внимательный взгляд Курта. Трудно было придумать менее подходящий момент, чтобы уйти от ответа.

– Довольно давно, – сказал я. – Может быть, месяц назад. Можно мне ее увидеть?

Курт остался

ждать в комнате для посетителей, пока я был с Кейт.

Она выглядела очень бледной, под глазами залегли темные круги. Взгляд казался печальным и беззащитным. К руке были прикреплены две капельницы, в одной кровь, в другой – прозрачная жидкость, и датчики кардиомонитора и устройства, которое следило за состоянием плода.

– Малышка, – прошептал я, положил руку ей на лоб, погладил по лицу, потрепал волосы, – ты как?

– Устала. Я почти потеряла сознание. Кровь была повсюду.

– Они сказали, с тобой все будет в порядке. И с малышом тоже.

– Врач сказал, что мне нужно остаться здесь на какое-то время, а потом лежать в постели до самых родов.

– Я знаю. Но самое главное, что с тобой и с малышом все в порядке.

– Думаю, мне придется раньше взять отпуск по беременности.

– Фонду придется обойтись без тебя.

– Вот этого-то я и боюсь. – Она слабо улыбнулась, попытавшись пошутить.

– Прости, что у меня был выключен телефон. Меня вынудили выключить его в ресторане, но я не должен был их слушать. Или по крайней мере надо было позвонить тебе и сообщить номер ресторана.

– Не переживай. Я позвонила Клаудии, но она была в Нью-Йорке, потом я позвонила Салли и Эмми, не могла дозвониться ни до кого из них и уже собиралась звонить в скорую, когда позвонил Курт, слава Богу. Он действительно очень хороший друг, правда?

Лучший из друзей, говорил он. Худший из врагов.

Я кивнул, но ничего не ответил.

6

Я переночевал на кушетке в палате Кейт. С негнущейся спиной, измотанный, я съездил домой, привез ей в больницу кое-какие вещи. На работу попал только к полудню.

На сотовом телефоне я обнаружил сообщение от Джима Летаски, но не смог его найти ни по мобильному, ни в офисе. Я позвонил Фестино и попросил разыскать для меня Летаски. Фестино ответил, что сейчас Летаски находится на презентации где-то за пределами офиса, но он хотел поговорить со мной о чем-то очень важном.

В кабинете я начал проверять почту и включил автоответичик в режим прослушивания. Первое сообщение было от Курта.

– Привет, – сказал он, – приятель, дай мне знать, как там дела у Кейт, хорошо?

Теперь я окончательно был сбит с толку. Чувство благодарности за то, что он привез Кейт в госпиталь, по большому счету не могло изменить моего отношения к нему. Я все равно был уверен, что Курт должен уйти из компании. С другой стороны, он, несомненно, не заслуживает того, чтобы я разводил сплетни у него за спиной. Как минимум, я должен прямо, с глазу на глаз сказать ему о необходимости его увольнения. Сканлон мне не перезванивал, и у меня были большие сомнения насчет того, что он действительно собирается «присмотреться» к Курту на предмет его увольнении.