Инстинкт и социальное поведение
Шрифт:
Инстинкт социальной справедливости возник и укоренился в течение сотен тысяч лет в малых племенных группах. Долгое время развитие культуры и инстинктивное поведение не противоречили друг другу. Все культурные традиции легко уживались с инстинктами и даже усиливали их действие. При этом все время сохранялся небольшой размер племенной группы как единицы эволюционного и культурного процесса.
Появлению больших групп предшествовали культурные достижения, выходившие за рамки первобытных инстинктов: во-первых, возникла возможность приватизации результатов собственного труда и любой другой формы деятельности, вплоть до порабощения людей в результате военной победы; во-вторых, возникли касты или группы людей, занимавшие определенную иерархическую позицию в большом племени или народе; в-третьих, возник запрет на убийство не только соплеменников, но и людей, принадлежащих к другому племени. Скорость исторического прогресса, быстрое развитие культуры, быстрое развитие экономики
Автор подробно и последовательно рассматривает упадок современной культуры, ограничиваясь при этом ее европейской ветвью. Несомненно, все, чем привлекает и отталкивает европейская культура, больше всего сказалось на истории человечества нескольких последних столетий. Упадок европейской культуры и вызванные этим общечеловеческие кризисы по-настоящему судьбоносны. Автор книги пытается найти проблески Возрождения в нынешней европейской культуре. На мой взгляд, не менее, а даже более вероятно, что Возрождение (если оно, конечно, будет) возникнет на стыке европейской культуры и других высоких культур.
Любая сложная система подвергается воздействию многих параметров, и история человечества не является в этом смысле исключением. Однако, исторические процессы чаще всего исследуются в период кризисов, когда число движущих историю сил резко сокращается. В этих условиях анализ системы значительно упрощается и сравнительно легко ведет к успеху. Заслуга такого рода анализа принадлежит в первую очередь деятелям французского Просвещения и, в особенности, Карлу Марксу, которому первому удалось осознать самое начало кризиса европейской цивилизации.
Благодаря возникновению этологии состав движущих сил истории существенно увеличивается, поскольку в историческую науку входят социальные инстинкты, которые действуют непрерывно, как в обычных, так и в кризисных условиях, и часто придают культурным и социальным событиям трагическую форму. Выход из кризисных ситуаций происходит при взаимодействии культуры и социальных инстинктов, и в зависимости от преобладания того или другого протекает эволюционным или насильственным путем. Осознание этого факта дает нам возможность управлять историческим процессом и избегать социальных катастроф.
Представление об инстинкте устранения асоциального паразитизма, введенное Лоренцем в частных случаях, применяется в предлагаемой книге к широкому кругу исторических явлений и связывается с классовой борьбой. Показано, как на фоне постоянно действующих угнетенных социальных инстинктов классовые и этнические противоречия приобретают форму кровавых столкновений.
Этот подход открывает новое направление в историографии.
Актуальность развития такого направления особенно заметна в настоящее время в связи с двумя стихийно идущими противоположными процессами: со все возрастающей опасностью глобального разрушения нашей цивилизацией среды обитания и социальной среды существования человечества, а с другой стороны сравнительно медленного, но неуклонно идущего развития в культуре демократических и гуманистических начал.
Предлагаемая книга поможет широкому кругу читателей не только осознать грядущие опасности, но и включиться в позитивный процесс управления историей.
Р. Г. Хлебопрос
ВВЕДЕНИЕ
Так называемая "природа человека" была и остается предметом заблуждений. Старое заблуждение было в том, что человек по природе своей ангел, но падший ангел; новое заблуждение состоит в том, что человек по своей природе зверь, но зверь, поддающийся дрессировке. Вряд ли надо доказывать, что человек никогда не был и не может быть ангелом. Но философия Нового времени, поставившая земные интересы на место небесных, впала в другую, противоположную крайность. Она изобразила человека чудовищем эгоизма и жестокости, а человеческое общество – как "войну всех против всех" (bellum omnium contra omnes). Это понимание природы человека, с циничной прямотой высказанное Гоббсом, до сих пор остается основой государственной мудрости западного мира. Что бы ни говорили в торжественных случаях его представители, подсознательное мышление и вытекающие из него установки этих людей предполагают, что человек – опасный зверь, всегда преследующий корыстные интересы, а вся организация общества нужна для того, чтобы держать этого зверя в узде.
Нетрудно видеть, что строй, именуемый "демократией", в сущности опирается на эти представления. Демократия началась с насильственных притязаний власти и насильственного сопротивления этим притязаниям; она держится на принципе равновесия властей (checks and balances), то есть предполагает едва сдерживаемый конфликт, часто принимающий резкие формы. Представление Гоббса о "природе человека" по-прежнему господствует в общественной жизни. Но это представление неверно.
Выражение "природа человека" – если оно имеет какой-нибудь смысл – относится не к ангелу и не к зверю. Аристотель определил человека как "общественное животное", но более точное определение дал немецкий антрополог Арнольд Гелен: человек – это культурное существо (Arnold Gehlen, Der Mensch, seine Natur und seine Stellung in der Welt). Конрад Лоренц объясняет это определение следующим образом: "Вся система врожденного поведения и реакций человека филогенетически устроена, то есть "рассчитана" эволюцией таким образом, что нуждается в дополнении культурной традицией". Культура доставляет ему язык, без которого нет человека, и многое другое, чего не содержит человеческий геном. Для понимания человека надо принимать во внимание присущие ему – и только ему во всем живом мире – две взаимодействующих системы наследственности, генетическую и культурную. Только новая наука о поведении животных и человека – этология – открывает путь к такому синтезу. Конрад Лоренц в своих работах, прокладывающих новые пути в науке, внес неоценимый вклад в самопонимание человека, сравнимый лишь с открытиями Дарвина. Лоренц открыл инстинкт внутривидовой агрессии, присущий всем "территориальным" животным: этот инстинкт побуждает их охранять используемую ими территорию от животных своего вида. Лоренц показал, каким образом из инстинкта внутривидовой агрессии произошло узнавание индивида, а затем все высшие эмоции животных и человека, в том числе такие специфические эмоции человека, как дружба и любовь. По этой причине он назвал свою знаменитую книгу "Так называемое зло" (Das sogenannte B"ose), подчеркнув этим положительные аспекты агрессии.
В мире животных инстинкт внутривидовой агрессии играет роль "отталкивания". Другой инстинкт, играющий роль "притяжения", был открыт Дарвином – это социальный инстинкт, определяющий условия общественной жизни стадных животных. Именно этот, еще недостаточно изученный инстинкт определил образование первоначальных человеческих групп, а затем, вместе с культурными факторами, племен и государств. Равновесие животных сообществ, и в частности человеческих обществ, зависит от динамического равновесия этих двух великих инстинктов. В природе равновесие всегда достигается таким образом – как результат действия противоположных сил: простейшим примером является уже равновесие молекул кристалла, в конечном счете возникающее за счет наличия двух электрических зарядов.
Один из стереотипов философии – предполагаемая "неизменность человеческой природы". Философы считали этот тезис столь очевидным, что даже не затрудняли себя доказательствами, ограничиваясь пессимистическими замечаниями о человеке – с примерами, которые нетрудно подобрать. Но если можно сравнивать людей разных эпох и культур, это не значит, что надо сравнивать новорожденных. В таком случае "неизменность" можно в самом деле оправдать, поскольку анатомия и физиология человека вряд ли сильно изменилась с эпохи неолита. Сравнивать надо взрослых людей, сложившихся в их культуре; а тогда обнаруживается изменчивость "природы человека", как раз и делающая это понятие интересным. Культурная наследственность позволяет людям передавать потомству приобретенные ими знания и навыки. Наследование приобретенных признаков, постулированное Ламарком и отсутствующее в биологии, парадоксальным образом обнаруживается в человеческой культуре. Вследствие этого необычайно ускорилась эволюция человека. Эта же причина обусловливает пластичность человеческой природы, способной к необычным в живой природе превращениям.
Однако, в человеческой природе есть древнейший слой, определяемый инстинктами, то есть генетической наследственностью. Этот слой не может быть изменен культурой, хотя формы проявления инстинктов зависят от культуры и определяют облик этой культуры. Биологическое в человеке всегда противилось формальному подходу и считалось "иррациональным". С ним связаны понятия "добра" и "зла": первое из них представляет в фантастической форме социальный инстинкт, а второе – инстинкт внутривидовой агрессии. В этом слое нашей психики содержатся и правила племенной морали, определенные социальным инстинктом и распространенные мутацией на больший коллектив – человеческое племя, а в наше время это общее достояние всех племен превращается, в ходе культурной эволюции, в этику будущего человечества. Эти правила племенной морали были нарушены в ходе развития общества, где возникли структуры и отношения, воспринятые человеком как "социальная несправедливость".