Инстинкт и социальное поведение
Шрифт:
Специфически человеческий процесс обучения, который мы наглядно описали как заполнение открытых программ подпрограммами, записанными словесным языком, отнюдь не является простым добавлением или усовершенствованием системы инстинктов. Без этого процесса обучения человеческий вид просто не может существовать. Генетическая программа нашего вида может действовать лишь при условии, что ее открытые программы своевременно, в “предусмотренном” человеческим геномом порядке заполняются подпрограммами, созданными культурной наследственностью.
Первая и важнейшая из них – это программа обучения языку и, вместе с ним, навыкам образования понятий. Если это обучение не приводится в действие, что происходит обычно до трехлетнего возраста, то ребенок никогда не станет человеком,
Все люди несомненно произошли от общих предков и имеют один и тот же аппарат понятийного мышления, находящийся в мозгу. Но культурные традиции людей развивались по-разному. Поскольку человеческие племена расселились по обширному пространству Земли и долго жили отдельно друг от друга, у них возникли разные культуры, использующие разные языки. Одни и те же основные понятия, формирование которых “предусмотрено” геномом человека и устройством его аппарата понятийного мышления, на разных языках обозначаются разными словами или выражениями. Кроме того, каждая культура вырабатывает свои более специфические понятия; но самая возможность перевода с любого языка на любой другой свидетельствует о тождественности стоящей за всеми языками системы мышления. Человек усваивает культуру с момента своего рождения и, поскольку его учат определенному языку, это вполне определенная культура, одна из культур его времени, пользующаяся этим языком. Глубокое единство человеческого рода проявляется в том, что новорожденного ребенка можно обучить любому языку и приобщить к любой культуре.
Дарвин привел убедительные доказательства этого единства в своей книге "Выражение эмоций у человека и животных" (1872), сопоставив способы эмоционального общения различных племен; уже в двадцатом веке наблюдения Дарвина были подтверждены киносъемками И. Эйбл-Эйбесфельда и его сотрудников. Эти данные свидетельствуют о единой системе инстинктов, более древней, чем все культурные различия человеческих племен.
Программа пользования языком есть важнейшая культурная программа, вводимая в мозг человека при его воспитании; для обучения этой программе он снабжен врожденной программой усвоения языка. До всякого обучения новорожденный обладает инстинктивным стремлением и инстинктивной способностью к усвоению языка. При этом у него нет никакого врожденного знания языка и никакого врожденного знания, какому языку он должен учиться. Таким образом, врожденная программа усвоения языка приспособлена к любым, крайне разнообразным по лексике и грамматическому строю человеческим языкам, а также к всевозможным, крайне разнообразным формам поведения обучающих взрослых. Сложность этой программы, которую мы не в силах себе представить, не идет ни в какое сравнение с тем, что мы научились делать на компьютерах. Поистине, это “программа построения человека”.
До появления компьютеров с их программами об этой сложности даже не задумывались, а инстинктивно выполняемые действия человека не вызывали особенного удивления, потому что это самые обычные, повседневные явления жизни. Только попытки воспроизвести некоторые простейшие из этих действий заставили задуматься над тем, какие механизмы за ними стоят. Роль инстинктов в человеческой жизни недооценивали, обращая внимание главным образом на культурные различия. Например, изучали языки и способы обучения языкам, но не задумывались над тем, как вообще возможно учиться языку.
Продолжая аналогию человеческого мозга с компьютером – представляющим, как уже было сказано, лишь очень примитивную модель некоторых элементарных функций человеческого мозга – мы можем представить себе мозг новорожденного ребенка как необычайно сложный компьютер со встроенными в него врожденными программами. Эти программы и есть инстинкты человека. Они записаны в мозгу и приводятся в действие внутренними и внешними стимулами. Некоторые из них («эндогенные» программы) стимулируются самим мозгом, как упомянутые выше программы кровообращения, дыхания и других «автоматических» функций, необходимых для жизни индивида. Эти программы действуют безостановочно в течение всей жизни, начиная с утробного состояния, но не сознаются человеком и не зависят от его сознания. Далее, мозг содержит программы многих других инстинктов, стимулируемых внутренними и внешними ощущениями. Это прежде всего «большие инстинкты», о которых уже была речь: инстинкт самосохранения и инстинкт питания, действующие с самого рождения, инстинкт размножения, приводимый в действие позже, социальный инстинкт и инстинкт внутривидовой агрессии.
Все это – открытые программы. Как мы уже видели, они есть у всех высших животных: животное рождается с набором таких программ, в котором "пробелы" могут заполняться внешними подпрограммами, усваиваемыми животным путем обучения. Его способность к обучению ограничена средой, в которой может жить его вид. У человека это не только природная, но и культурная среда: в геноме человека предусмотрено обращение к его культуре. При рождении человек «не знает» многих вещей, входящих в генетическую программу других млекопитающих; например, женщина «не знает», что она должна перегрызть пуповину новорожденного, как это делают самки всех млекопитающих, и оба пола «не знают», как начать половой акт. Обучение этим навыкам не предусмотрено человеческим геномом и выполняется культурной наследственностью. Это примеры бесчисленных подпрограмм, вводимых культурой в открытые программы наших инстинктов. В отличие от всех других животных, способность человека к обучению ничем не ограничена, поскольку культура способна к неограниченному развитию!
Мы можем теперь вернуться к вопросу о врожденных способностях человека. Многие философы, от Платона до Канта, приписывали человеку врожденное, или «априорное знание»: удивляясь легкости, с которой дети усваивают понятия геометрии – как будто они их уже знали – они приходили к выводу, что предрасположение ребенка к обучению означает, будто человек рождается не только с элементами научных знаний – математики, логики, физики, но даже со знанием о «сверхъестественных» предметах, то есть предметах, недоступных его чувственному опыту, в особенности о боге.
С другой стороны, философы-эмпиристы, такие, как Локк и Юм, не веря в существование "априорного знания", вовсе отрицали какие-либо врожденные способности человека, рассматривая разум новорожденного как “чистую доску” и полагая, что все поведение человека определяется обучением. Мы знаем теперь, что обе эти концепции ошибочны. Человек рождается без всякого "априорного знания", но не с "чистой доской" бесструктурного мозга, а с аппаратом инстинктивных программ, в более сложных случаях – открытых программ, приспособленных к приему подпрограмм из культурной традиции. Только обучение в человеческой культуре, вводящее такие подпрограммы в открытые программы инстинктов, производит знание.
Мы переходим теперь к вопросу о мотивации. Компьютер не имеет никакой собственной мотивации – его «мотивирует» пользователь, ставящий перед ним задачи. Но живой организм – это мозг вместе с телом, неразрывно с ним связанным и выполняющим его команды. В течение всей жизни организм окружен внешней средой, с которой он взаимодействует, следуя своим инстинктивным программам, пополняемым обучением. При этом все человеческое поведение мотивируется непрерывно действующими инстинктивными программами – понимаем мы эту мотивацию или нет. Разумеется, стимулы, исходящие от инстинктов, приводят к различному поведению в разных культурах. Но нельзя всерьез заниматься поведением человека, игнорируя его инстинкты. В частности, его социальное поведение не может быть понято без этологии, бросающей новый свет на многие явления общественной жизни.