Инстинкт убийцы
Шрифт:
— Эмма — чудесная девочка.
Учителя закивали, и Фейт ощутила, как комнату окутывает грусть. Ей очень хотелось знать, чем Кайла Александр заслужила подобное отношение, настроив против себя всех учителей.
Открылась дверь, и в комнату вошел мужчина в измятом пиджаке. В руках он нес охапку каких-то бумаг. Он оглядел собравшихся с таким видом, словно его изумило их присутствие.
— Мистер Бернард, — начала Мак-Фаден, — позвольте мне представить вас детективам Митчелл и Тренту. — Она обернулась к Фейт и Уиллу. — Это Эван Бернард, отделение английского языка.
Тот кивнул, моргая глазами за очками в проволочной оправе. Несмотря на то что ему уже было далеко за сорок, Бернард был привлекательным мужчиной.
— Приношу свои извинения за опоздание, — произнес Бернард. — Я был на родительском собрании. — Он придвинул стул и сел рядом с Мак-Фаден, держа бумаги на коленях. — У вас есть новости?
Фейт отметила, что он оказался первым, кто задал этот вопрос.
— Нет, — ответила она. — Мы расследуем все версии и направления. Нам поможет все, что вы могли бы рассказать об этих двух девушках.
Бернард поджал скрытую бородой нижнюю губу, и она поняла, что он раскусил ее так же легко, как она раскусила Мак-Фаден.
Уилл улучил этот момент, чтобы подать голос. Он решил обратиться именно к Бернарду.
— Мы делаем все, что в наших силах, чтобы узнать, кто убил Кайлу, и вернуть Эмму домой целой и невредимой. Я понимаю, что это слабое утешение, но хотел бы, чтобы вы знали: на этом деле сосредоточены силы всех сотрудников департамента полиции Атланты, а также всех агентов Бюро расследований Джорджии.
Бернард кивнул, стискивая бумаги у себя на коленях.
— Чем я могу помочь?
Уилл не ответил, и Фейт поняла, что необходимо снова брать инициативу на себя.
— Мы обсуждали влияние, которое Кайла Александр оказывала на Эмму.
— Я ничего не могу сказать о Кайле. Я учил только Эмму, но не в составе класса. В Вестфилде я консультант по чтению.
— Мистер Бернард проводит индивидуальные занятия с теми из наших студентов, кто испытывает затруднения с чтением. У Эммы легкая степень дислексии.
— Мне очень жаль. Вы не могли бы сказать…
— Как так? — перебил ее Уилл.
Наклонившись вперед и уперевшись локтями в колени, он пристально смотрел на Бернарда.
— Я не уверен, что понимаю ваш вопрос, — растерянно ответил тот.
— Я хотел сказать… — Уилл, похоже, никак не мог подобрать нужные слова. — Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду под легкой степенью дислексии.
— Я бы не стал использовать определение «легкая степень», — отозвался Бернард. — Речь идет о нарушении процесса чтения. Подобно аутизму, дислексия характеризуется целым рядом симптомов. Когда мы говорим о том, что кто-то страдает ее легкой степенью, мы помещаем такого человека на верхний уровень, который чаще всего называется высокофункциональной дислексией. Дети, с которыми мне приходится работать, чаще тяготеют к одному из полюсов этого нарушения. Симптоматика может в какой-то степени различаться, но главным фактором неизменно является неспособность человека читать и писать на требуемом уровне.
Уилл кивнул, и Фейт увидела, как он опустил руку в карман пиджака. Она услышала щелчок, и ей стоило немалых усилий сохранить нейтральное выражение лица. Она еще в машине обратила внимание на то, что он переложил диктофон в этот карман. И хотя в штате Джорджия любое частное лицо имело полное право тайно записывать свои собственные разговоры, закон категорически запрещал делать это полицейским.
— Вы могли бы охарактеризовать Эмму как неспособную к обучению или… — казалось, Уилл не решается употребить это слово, — …умственно отсталую?
Бернард был явно шокирован вопросом. Впрочем, как и Фейт.
— Конечно нет! — воскликнул он. — Вообще-то, у Эммы необычайно высокий коэффициент умственного
— В чем проявляется их одаренность?
Бернард на одном дыхании выпалил целый ряд примеров:
— Они тонкие наблюдатели, отлично организованы, обладают великолепной памятью на детали, одарены атлетически, склонны к занятиям механикой. Я не сомневаюсь, что из Эммы когда-нибудь получится великолепный архитектор. У нее удивительные способности к строительным конструкциям. Я работаю в Вестфилде двенадцать лет, но такую талантливую девушку вижу впервые.
— Но у нее проблемы с учебой, — скептически возразил Уилл.
— Я бы сказал, затруднения, а не проблемы. Затруднения бывают у всех детей.
— Но ведь это все равно заболевание.
— Нарушение, — уточнил Бернард.
Уилл вздохнул, и Фейт вдруг поняла, что его раздражает подобное увиливание от прямого ответа. Все же он предпринял еще одну попытку.
— Назовите, пожалуйста, некоторые из проблем, сопровождающих данное нарушение.
— Затруднения в математике, чтении, орфографии и восприятии прочитанного, — принялся перечислять учитель, — незрелость, проблемы ориентации в пространстве, заикание, плохая моторика, неспособность уловить размер стихосложения… Тут существует целый ряд симптомов, и все дети разные. Вам может повстречаться математический гений или ребенок, не способный выполнить простейшее арифметическое действие, одаренный атлет или полный увалень. Эмме повезло, потому что диагноз ей поставили очень рано. Дислексики умеют ловко скрывать свои недостатки. К сожалению, компьютеры облегчают им эту задачу и помогают обманывать людей. Чтение считается одним из базовых навыков, и, как правило, они стыдятся того, что им не удается его освоить. У большинства дислексиков очень плохие результаты любого тестирования, если только это не устные тесты. Поэтому у них, чаще всего, плохие отметки в школе. Я не одинок во мнении, что многие учителя трактуют их затруднения как лень или поведенческие отклонения. — Бернард сделал паузу, словно адресуя эти слова кому-то из присутствующих в комнате учителей. — Дополнительной проблемой стала невероятная застенчивость Эммы. Она не любит привлекать к себе внимание. И она готова смириться с любыми унижениями, лишь бы это помогло ей залечь на дно. Разумеется, ей свойственна некоторая инфантильность, но в целом она просто прирожденный интроверт, и ей очень сложно вписываться в школьный коллектив.
Уилл так сильно наклонился вперед, что практически встал со стула.
— Как ее родители отреагировали на эту информацию?
— Я никогда не встречался с ее отцом, но мать занимает очень активную позицию.
— Это лечится?
— Как я уже говорил, дислексия — это не болезнь, мистер Трент. Это нарушение определенных связей в мозге. С таким же успехом можно ожидать от диабетика, что он начнет совершенно спонтанно производить инсулин, как и от дислексика, что он проснется и вдруг сможет различать лево и право, а также низ и верх.
Фейт показалось, что она понимает, к чему клонит Уилл, задавая все эти вопросы.
— Итак, если за таким ребенком, как Эмма, будет кто-то гнаться, — вмешалась она, — возможно ли, что она потеряет ориентацию и вместо того, чтобы бежать по лестнице вниз и к выходу, побежит наверх?
— Это работает не так. Скорее всего, она лучше вас или меня интуитивно определит наиболее удачный маршрут, но если вы ее спросите: «Как ты оттуда выбралась?», она не сможет ответить: «Я спряталась под журнальным столиком, а потом выскочила в коридор и побежала налево, к лестнице». Она просто скажет: «Я убежала». Самое удивительное в этом нарушении то, что мозг как будто отдает себе отчет в собственных затруднениях и создает новые мыслительные пути, приводящие к появлению адаптационных механизмов, совершенно не свойственных обычным детям.