Институт сновидений
Шрифт:
– Не украшай клиента, ломай стиль. Пришла блондинка, перекрась ее в брюнетку, не будь добренькой, нельзя идти у них на поводу!
Вчера он запретил ей стричь новых клиентов и в наказание посадил Марину на мейк-ап. Марина тогда смолчала, перечить армянской звезде она и сегодня не стала. Вышла в город, на чистый и холодный воздух. Шла и думала, что пора доставать пуховое одеяло. Больного добермана она подобрала семь лет назад в подворотне, вылечила у ветеринара и назвала Персом. Муж требовал пса усыпить, боялся его, а может и ревновал. Марина отказалась, тогда муж с ней развелся. Теперь вот Перс умер.
Дамы, над которыми Артавазд совершал насилие, вставали из кресла, крутя непривычно остриженной головой, расправляли плечи, словно собирались нырнуть с вышки, тщательно скрывали испуг, зеркала в салоне притягивали и страшили их одновременно. Артавазд был мачо, многим он нравился. Маринины клиенты не шли на кардинальные перемены. Ей было интересно внести изменение так, чтобы оно только подчеркнуло выбранный образ. Наверное, следовало уходить отсюда, но «Диориссимо» находилось в центре города, что было удобно для клиентов, и в этом была засада.
На Посадской площади Маринино внимание привлекла старушка с авоськой. Жидкие волосы, убогий перманент, убогое же пальтецо, вытертые тряпичные туфли. Заискивающе глядя в глаза прохожих, старушка что-то просила, получала резкий отказ, и упрямо повторяла свои попытки. Марина подошла к бабушке.
– Милая, где улица Гарибальди? Я, кажется, заблудилась. Марина не слыхала о такой улице. Как бабушка попала сюда, она толком объяснить не могла. Марина повела ее в милицию. Выслушав их, дежурный сержант рявкнул:
– Улицы Гарибальди в городе нет. Ждите, будем определять в спецбольницу.
Бабушка сжала губки и стала похожа на больного голубя.
– Взяла б ты меня к себе, я бы тебе денег заплатила, – попросила вдруг бабушка.
Вопрос привел Марину в замешательство, старушка растерянно моргала. Тогда Марина отвела ее домой, отмыла в ванне, накормила и уложила спать. Перед сном зачем-то рассказала ей о ссоре с Артаваздом и о смерти Перса. Бабушка слушала, кивала с умудренным всезнающим видом. Утром она освоилась, приготовила блинчики с мясом, сварила суп, но на улицу не рвалась, боялась потеряться снова. На следующий день бабушка пропала. На плите оставила горку котлет в глубокой тарелке, выключила газ, ключ, как наказывала Марина, положила под половичок. В доме ничего не пропало, видимо старушка снова ушла в магазин.
Через три дня, утром в воскресенье, она подъехала к дому на большой американской машине в сопровождении шофера-телохранителя. Бабушка успела покрасить волосы в мягкий красно-коричневый цвет, что идет темноволосым женщинам, и не выглядела поникшей и ненужной.
– Я обещала денег дать, – пропела она с порога и положила на стол сверток. – А эксперимент на площади, это потому, что прочитала в Интернете выводы социологов, мол, общество добреет на глазах. 69 % считают, что бродяг надо лечить и помогать им в трудоустройстве, и только 23 % опрошенных, уверены, что бродяжничество надо запретить законом, как раньше, а бомжей ссылать в специальные лагеря. – Она улыбнулась: – Я на площади три часа простояла пока тебя встретила. Насчет денег не беспокойся, сын был коммерсант, умер месяц назад, детей не оставил. Мне всех его денег не съесть, еще и останется. На Малой Посадской продается помещение булочной, купи его, переоборудуй и стриги, как считаешь нужным, сама к тебе на прием запишусь. Заведи щенка и не скучай.
Отставила чашку с чаем, что налила ей Марина, и, довольная произведенным эффектом, была такова.
Марина вскоре купила помещение в том месте, где ей посоветовала бабушка, набрала штат, ее салон процветает. Щенок теперь подрос, этот стройный доберман охраняет хозяйку на прогулках, и если вы считаете, что эта порода опасна, Марина разубедит вас, объяснив, что все дело в воспитании и доброте. С ней глупо спорить – стоит только Арто поднять на вас большие миндалевидные глаза, как ваша рука непроизвольно тянется его погладить, что умный пес позволяет делать всем нормальным, расположенным к его богине людям. Что же касается выводов господ социологов, то они люди ученые, им видней.
Камбиз
Когда в кирпичном домике, прилепившемся к проездной башне старгородского кремля, по ночам отсветы огня метались по окнам, люди знали – Камбиз ворожит. Старый перс верил в Добро, что постоянно ведет изнурительную войну со Злом. Вряд ли в среднерусской полосе найдется десять специалистов, умеющих произнести без ошибки древние слова «хумата, хухта, хваршта» – священную триаду зороастрийцев: «добрые помыслы, добрые речи, добрые дела», составляющую основу жизни любого праведного поклонника Ахура Мазды. Перс, с его седыми патлами и выпученными глазами, казался людям волхвом, считалось, что он предсказывает будущее и лечит неизлечимые болезни.
Нина Тимофеевна Шлионская, преподаватель математики в Первой гимназии, никогда бы не подумала, что придется и ей обратиться за помощью к кудеснику, но, вконец измотанная семейной неурядицей, разуверившаяся в помощи врачей, она решила использовать последний шанс, на котором настаивала ее соседка Клавдия Ивановна – перс вылечил ее запойного мужа за один прием.
Камбиз сидел у камина, в котором медленно разгорались сырые дрова. Не в силах сдержать слезы, Шлионская рассказала о Кате. Брошенная мерзавцем-совратителем, дочка повредилась умом, ушла в себя. Врачи – а она обращались к разным специалистам, – помочь не смогли. И тут подвернулось братство «Новая жизнь». Дочь начала посещать их собрания. Скоро она стала тянуть родителей за собой, новая жизнь, в которую она ушла с головой, страшила их больше прежнего аутизма – Катя существовала теперь в страшной сказке, из которой не было возврата. Недавно она заявила, что перепишет на Учителя квартиру и станет жить в кельях с «сестрами». Все там были братья и сестры, постоянно твердили заклинания, а молитвы начинали с трубки мира, которую пускали по кругу, после чего им являлись видения новой жизни, к которой все так стремились. Продав квартиру, дочь обрекала стариков-родителей на жизнь в подворотне, но Катя об этом и не думала.
– Станете жить со мной, там вам будет лучше. Она превратилась в зомби.
– Что же будет, что будет? – вопрошала Нина Тимофеевна.
Камбиз подбросил в дрова белый порошок. Взметнулось облако дыма, дрова мгновенно занялись. Перс снял с полки магический кристалл, посмотрел на пламя сквозь прозрачный камень.
– Где они собираются?
– В бывшем кинотеатре «Встреча».
– Иди домой, завтра все будет хорошо.
Нина Тимофеевна почему-то ему поверила и ушла, – от перса исходила настоящая магическая сила. Камбиз после ее ухода переговорил с кем-то по телефону.
Утром перс пришел на собрание братства. Учитель, завернутый в оранжевую простыню, бритоголовый упитанный мужчина встретил новообращенного радостной улыбкой и предложил трубку мира. Обряд единения уже начался – на ватных пуфиках сидели в кружок человек сто адептов учения, по их суженным зрачкам Камбиз понял, что они уже грезят.
– Знаешь ли ты будущее? – задал Камбиз вопрос, обращаясь к учителю своим громовым голосом.
– Конечно, брат, и ты его сейчас узнаешь.
– Ты не знаешь своего будущего. Ты – лжец. Тебя сейчас отвезут в милицию, затем осудят и дадут восемь лет строгого за распространение наркотиков, потом будет лагерь, цементный пол, туберкулез и смерть.