Инструктор над законом
Шрифт:
– Да дело такое.., как тебе сказать.., деликатное, в общем.
– Неужели мой тест на беременность дал положительный результат?
– Размечтался... Просто Виктория Юрьева передавала тебе привет и очень просила зайти, когда освободишься.
– Какая еще Вик... Кто?!
– Юрьева. Виктория, по-моему, Павловна. Ты что, ее не знаешь?
Полковник Мещеряков неожиданно обнаружил, что висит, не касаясь ногами пола, и смотрит на Забродова сверху вниз.
– Кто?!
– повторил Илларион. Вид у него был совершенно безумный.
–
– просипел он, делая слабые попытки освободиться.
– А ну, поставь на место!
Илларион опустил его на пол и отступил на шаг.
– Говори толком, Андрей, - попросил он.
– Я знал здесь только одну Викторию, но она мертва.
– Так уж и мертва, - проскрипел Мещеряков, оправляя смятую одежду и заталкивая в брюки вылезший хвост рубашки.
– Что за манера бросаться на людей? Где тебя воспитывали?
– Ты знаешь, где меня воспитывали, - с угрозой ответил Илларион, - и я задушу тебя окончательно, если ты не перестанешь строить идиота.
– А чем ты недоволен?
– возмутился Мещеряков.
– Это, между прочим, твоя собственная манера речи. Не нравится? А каково мне?
– Андрей, - сказал Илларион, - перестань паясничать. Тебе это не к лицу, ты у нас все-таки полковник. Викторию на моих глазах застрелил Старцев. Он стрелял в упор, и ты тоже это видел. Если это какая-то шутка, то я преклоняюсь перед твоим чувством юмора: я до него не дорос.
– Фу-ты, ну-ты, - сказал Мещеряков.
– Надо же, как тебя зацепило. Я не ожидал!
Илларион шагнул к нему, и полковник быстро заговорил:
– Ты меня удивляешь. Ты же грамотный мужик - резаный, стреляный и черт знает еще какой. Тебе ли не знать, что такое пистолетная пуля?
Это ведь только в кино все просто: приставил дуло к голове, нажал, и тебя уже нет на карте страны. А в жизни сплошь и рядом после этого просыпаешься в больнице и слабым голосом интересуешься, где это ты, а тебе вместо ответа суют утку...
– Ты хочешь сказать...
– Я хочу сказать, что рано ты ее похоронил.
– Подожди, но я же видел...
– Что ты видел? Пуля скользнула по черепу, вырвала клок кожи. Вот что ты видел. Крови было много, и вообще все выглядело так, словно у нее мозги наружу. Но, уверяю тебя, она жива и очень скоро будет здорова. Сотрясение мозга и царапина на голове - пара пустяков, ты в таком виде по горам скакал, как козел.
– Но я же щупал пульс...
– Ах, это ты пульс у нее щупал? Подержался за руку и убежал искать, кому бы еще свернуть шею. Ты что, медик?
– По-моему, я просто идиот. А когда ты об этом узнал?
– Сразу. То есть, я хотел сказать...
– Сразу?! Ты об этом знал и ничего мне не сказал? Сидел рядом, пудрил мозги, выражал сочувствие...
– Мне не хотелось тебя расхолаживать.
– Ну, полковник... Удивил, ничего не скажешь.
Каждый день узнаю о тебе что-то новое. Такое впечатление, что ты умнеешь прямо на глазах.
– А нельзя ли без оскорблений?
– обиделся Мещеряков.
– Ха, - сказал Илларион.
– Вот именно, - откликнулся полковник, надулся и стал смотреть в окно.
– И вообще, - оживляясь, сказал он, - ты мне должен быть благодарен. Награда должна идти после совершения подвига, а не перед.
– Какие слова, - скривился Илларион, несколько смягчаясь.
– Подвиг, награда... Ты что, на старости лет книжки читать начал?
– Ага, - кивнул Мещеряков, чувствуя, что гроза миновала.
– Он увидел, как Забродов заспешил к выходу.
– Эй, - окликнул его Мещеряков, - ты куда?
– В больницу, - донеслось с крыльца.
– Погоди, чумовой, куда ты! Еще рано, тебя туда не пустят!
– А кто их будет спрашивать?
– Вот черт, и верно, - пробормотал Мещеряков.
– Ты хоть умойся! крикнул он в распахнутую дверь, но ответа не дождался.
Полковник вернулся к столу, присел на шаткий табурет, закурил и стал думать обо всем на свете, но больше всего почему-то о Забродове. Он рассеянно массировал пальцами ноющие с легкого похмелья виски и чему-то хитро улыбался, вряд ли замечая эту улыбку.
Через несколько минут мимо промчался старый зеленый "лендровер", подскакивая на ухабах и волоча за собой длинный шлейф пыли.
***
– Ходят тут всякие...
– тихо пробормотал охранник в спину полковнику.
Сорокин остановился, не спеша развернулся и вперил в охранника тяжелый взгляд воспаленных глаз. Он понимал, что это глупо, но пребывал в таком расположении духа, что испытывал настоятельную потребность сорвать на ком-нибудь злость. Охранник, как видно, почувствовал это и поспешно отвернулся, делая вид, что занят какими-то своими делами. Постояв несколько секунд возле стеклянной будки и убедившись, что у вохровца стали дрожать руки, Сорокин направился к лестнице.
Кабинет директора, как водится, располагался на втором этаже. Полковник поднялся по лестнице, оставляя на светлых ступеньках мокрые следы, - дождь, зарядивший две недели назад, похоже, и не думал прекращаться, и сквозь грязные окна на лестничной площадке полковник мог видеть насморочное небо и мокрую ржавчину заводских труб. Тяжело ступая, Сорокин прошел по коридору к приемной, распугивая работников заводоуправления - его шаги, похоже, казались им поступью Каменного Гостя, но он-то знал, что у колосса глиняные ноги.
Несколько увядшая красавица, сидевшая за компьютером в приемной, легонько вздохнула, увидев Сорокина, и изобразила профессиональную улыбку, предназначенную как раз для таких гостей, как он, - неприятных, но требующих предупредительного к себе отношения. Он выдавил из себя ответную улыбку, которая могла бы быть гораздо более искренней и теплой, встреться они при иных обстоятельствах.
Секретарша подняла холеную руку, прося подождать, и сняла трубку внутреннего телефона.
– Игорь Николаевич, - интимно пропела она в трубку, - к вам полковник Сорокин.