Инструктор над законом

Воронин Андрей Николаевич

– Вот ты и попался, приятель, - сказал Илларион, начиная плавно притормаживать.

Но водитель "мазды", видимо, так не считал.

Белая иномарка с грохотом проскочила, расшвыривая комья земли, через широкий газон и пошла по тротуару, распугивая прохожих и мимоходом повалив газетный киоск. Илларион на секунду зажмурился и резко надавил на акселератор. Бордюрный камень здесь был невысок, но удар все равно получился такой, что у Забродова лязгнули зубы и во рту появился медный привкус, словно его только что хорошенько тряхнуло током. Машина вдруг начала отчаянно реветь - похоже, лихой прыжок стоил ей глушителя. Впрочем, понял Илларион, прислушиваясь к доносившемуся сквозь густой рев дробному жестяному грохоту,

глушитель, похоже, оторвался не до конца и теперь волочился следом, барабаня по асфальту.

Черный "опель", непрерывно сигналя, с ревом и грохотом мчался по тротуару за белой "маздой".

Погоня была недолгой. Дорогу белой иномарке внезапно преградил продуктовый фургон, который, осторожно пятясь задом, вдруг выкатился из подворотни, что вела во двор гастронома. Илларион увидел, как тревожно вспыхнули тормозные огни "мазды", и в следующее мгновение та, с треском зацепив угол коммерческого киоска, наискосок врезалась в угол дома, сбив водосточную трубу. Где-то рядом закричала женщина. Дверца "мазды" резко распахнулась, и сутулая фигура высунулась из нее, собираясь задать стрекача, но в этот момент сверкающий капот "опеля" с хрустом вломился в багажник белой иномарки, и беглеца швырнуло вперед, на оштукатуренную стену, а оттуда отбросило спиной на асфальт. Огромный страшный "маузер" с деревянной кобурой, лязгнув по асфальту, отлетел в сторону.

Илларион выскочил на тротуар и подхватил слабо шевелящегося на асфальте человека за воротник кожаной куртки. Сильно рванув, он поставил его на ноги и пинком направил плохо соображающего беглеца в подворотню, из которой выкатился грузовик, - начав дело, он собирался довести его до конца самостоятельно, не передоверяя самого главного сотрудникам московской ГАИ и их коллегам из уголовного розыска, которые, несомненно, были на подходе.

Киллер двигался вяло - на его высоком лбу багровела свежая ссадина, резко контрастировавшая с бледной нездоровой кожей, а помутневшие глаза, казалось, смотрели в разные стороны. Бедняге досталось, но Илларион не испытывал ничего, что хотя бы отдаленно напоминало сочувствие. Еще раз крепко встряхнув снайпера за шиворот, он поволок его за собой через заставленный проволочными ящиками двор гастронома, мимо пустой детской площадки с мокрыми качелями и загаженной избушкой на курьих ножках, сквозь полуоблетевшие кусты сирени в узкую щель между жестяными стенами гаражей, где было полно мусора и битого кирпича и остро воняло аммиаком. Щель вывела их в соседний двор, откуда они, пробежав через пустую в этот час территорию детского садика, выскочили на соседнюю улицу. Киллер понемногу приходил в себя и начал вырываться, но Илларион на бегу без лишних церемоний крепко дал ему по шее, и тот, коротко вякнув, живее заработал ногами.

Им повезло - прямо перед ними оказалась стоянка такси, на которой, скучливо светя зеленым огоньком, маялся одинокий мотор. Илларион распахнул заднюю дверцу, впихнул в нее своего пленника и втиснулся следом, с лязгом захлопнув дверцу.

– Поехали, - скомандовал он водителю.

Таксист с некоторым сомнением осмотрел странных пассажиров в зеркальце и неохотно запустил двигатель.

– Ты куда меня тащишь?
– наконец обрел дар речи киллер. Голос у него был хриплый, прокуренный, с приблатненной наглецой. Илларион с интересом взглянул на него - наконец-то ему представился случай разглядеть этого ворошиловского стрелка.

"Ворошиловский стрелок" был уже немолод - лет, пожалуй, пятидесяти, а то и больше, - сутул и вислоплеч, но при этом жилист и не по годам силен.

Лицо его с крупным носом и резкими продольными складками поражало каким-то волчьим выражением. Оно было особенно заметным в те моменты, когда он скалил крупные зубы, половина которых была одета в железо.

– Тертый калач, - сказал Илларион.
– Не бойся, не в милицию. Поговорить надо.

– Не о чем мне с тобой разговаривать, - сказал "тертый калач". Пусти, падла, пока я тебе глаза не выдавил.

– Сидеть, - сказал Илларион, снова хватая его за шиворот, и повернулся к водителю.
– Ну, поехали, поехали!

– Извините, ребята, только я вас не повезу, - неприязненным голосом сказал разобравшийся в обстановке таксист.
– Вылезайте, пока я милицию не вызвал, и не надо скандалить.

– Мы не будем скандалить, - пообещал Илларион и показал таксисту револьвер.
– Поехали, а то мой друг на поезд опаздывает.

– Вот, блин, - обреченно сказал таксист и попытался выскочить из машины. Илларион отпустил своего пленника и поймал таксиста. Пленник немедленно бросился открывать дверцу, и Иллариону пришлось сильно двинуть его локтем в челюсть.

"Ворошиловский стрелок" закатил глаза и обмяк в углу сиденья.

– Слушай, шеф, - сказал Илларион таксисту, - мне ничего от тебя не надо. Мне не нужна твоя машина, твоя выручка и, тем более, твоя жизнь.

Мне нужно только, чтобы ты увез меня куда-нибудь подальше отсюда, и чтобы там, куда мы приедем, было много деревьев - такая вот у меня мечта.

Плачу два счетчика, маршрут на твое усмотрение.

Так как?

– Вот, блин, - повторил шофер и отъехал от тротуара. Через полчаса они были в Измайлово. Шофер остановил машину возле станции метро, и Забродов расплатился с ним, вывернув для этого карманы своего невольного попутчика. В карманах оказалось около пяти тысяч долларов, и щедрый Илларион, не желая нарушать данное таксисту обещание, оплатил двойной счетчик теми деньгами, которые оказались под рукой. Глаза таксиста округлились, когда он дрожащими руками принимал горсть смятых купюр, и едва не вывалились из глазниц, когда он увидел дыру между лопаток у странного пассажира. Таксист вернулся из Чечни всего полтора года назад и еще не успел забыть, как выглядят пулевые отверстия.

Придерживая своего спутника под локоть, Илларион пересек выходившую здесь на поверхность линию метро и спустился в тенистые аллеи старинного парка, больше похожего на лес. Место для предстоящего разговора было выбрано идеально, и Забродов мысленно поблагодарил таксиста за этот выбор. Отыскав местечко, где поблизости не было ни старушек с книгами, ни молодых мам с колясками, Илларион усадил своего попутчика на скамейку и присел рядом. Некоторое время они молчали, потом киллер беспокойно задвигался и спросил:

– Ну? Говори, что надо, или мы так и будем здесь кислород нюхать?

– Ты нюхай, нюхай, - рассеянно сказал Илларион.
– Лови момент.

– Напугал, - презрительно сказал пожилой киллер и сплюнул.
– Если ты собирался меня легавым сдать, это надо было сразу делать.

– Экий ты, братец, дурак, - все так же рассеянно, почти лениво сказал ему Илларион.
– Идешь человека убивать, а сам про него ничего не знаешь.

– А чего мне про тебя знать? Ну, капитан в отставке... Тоже мне, полководец... Напугал ты меня своим пугачом, аж душа в пятки. Иди ты от греха подальше, это тебе не рядовых в казарме строить.

– Капитан, капитан, - подтвердил Илларион.
– Капитан спецназа, чтоб ты знал. Я свои дела никому не доверяю, особенно нашей ментовке. Так что дыши, старик. А заодно подумай: вдруг рассказать что-нибудь захочешь? Мало ли, что человеку перед смертью в голову придет.

Он равнодушно отвернулся от киллера и стал с интересом наблюдать за спустившейся со стоявшей поодаль сосны белкой, словно и впрямь пришел сюда дышать воздухом. Справа от него звонко щелкнула пружина.

Илларион перехватил руку с ножом, сжал, выковырял из потной ладони оружие и, защелкнув лезвие, спрятал нож в карман. После этого он снова отвернулся, мельком взглянув на часы.