Инструктор спецназа ГРУ
Шрифт:
— Чем больше я на тебя смотрю, капитан, — сказал Северцев, — тем больше жалею, что мы не сошлись характерами. Мне было бы очень приятно с тобой поработать.
— Может быть, еще не все потеряно? — спросил Илларион, незаметно косясь в ту сторону, где уже можно было различить отблески солнца на лобовом стекле.
— Ну-ну, — сказал Северцев, — не надо портить впечатление. Мне-то показалось, что ты умеешь достойно проигрывать.
— Достойно проигрывать — тут большого ума не требуется, — проинформировал полковника Илларион. Он уже видел, что со стороны шоссе приближается грузовик. Для этого необходимо лишь хорошее
— …И слух совсем не ваш, — продолжил цитату Северцев. — Ты хочешь сказать, капитан, что я выиграл не совсем честно? Так имей в виду, что на это мне глубоко плевать. Победителей не судят.
— Хозяин, — сказал шофер, — сюда идет какой-то грузовик.
— Уберите оружие, — приказал полковник. — Я надеюсь, — повернулся он к Иллариону, — что ты не станешь выкидывать опасных для здоровья номеров.
— Как знать, — дружески улыбаясь, сказал Илларион.
Теперь было отчетливо видно, что к ним приближается грузовой «урал» повышенной проходимости с затянутым брезентовым тентом кузовом. Илларион потихоньку размечтался о том, что вот сейчас этот «Урал» резко затормозит рядом и из кузова посыплются до боли знакомые фигуры в камуфляже и черных трикотажных масках, закрывающих лицо…
Поравнявшись с бронетранспортером, «Урал» резко затормозил, подняв в воздух облако пыли, и из-под тента горохом посыпались автоматчики в камуфляже и черных масках. Илларион в этот момент всерьез задумался о том, не стал ли он в результате смертельного риска кем-то вроде волшебника, способного простым напряжением воли вызывать из небытия самые различные предметы. Например, машины со спецназовцами.
Автоматчики окружили присутствующих плотным кольцом. Глаза, смотревшие сквозь прорези масок, были глазами людей, в рабочее время абсолютно лишенных чувства юмора. Илларион посмотрел на Северцева и остался весьма доволен цветом его лица. В кабине «урала» открылась дверца. Илларион перевел взгляд туда и решил, что в его способности к материализации предметов есть какой-то серьезный изъян: из запыленной кабины на дорогу выпрыгнул генерал армии Драчев собственной персоной. Генерал был одет по-домашнему фривольно: форменные брюки с лампасами, форменная же рубашка без погон и галстука и плешь, прикрытая длинной редкой прядью волос там, где россияне привыкли видеть фуражку с двуглавым орлом.
Генерал подошел к своему референту, игнорируя Забродова. Илларион еще раз оглядел плотное кольцо автоматчиков и, как грамотный человек, занял позицию пассивного наблюдения. Пауки жрали друг друга, и оставалась тень надежды на то, что о нем попросту забудут — других шансов в этой ситуации не было. Мимоходом Илларион отметил, что водителю «мерседеса» успели вполне профессионально и непонятно когда и как разбить физиономию, а экипаж БТР, оказывается, уже лежал на дороге в классической позе: ноги шире плеч, руки за голову, носом в гравий.
Спецназ бывает разный, назидательно сказал себе Илларион, стоя на солнцепеке под дулами автоматов. Даже у МВД есть свой спецназ, так что парни в масках могли оказаться кем угодно. К своей более чем вероятной смерти Забродов относился вполне философски: в конце концов, за время своей службы он мог погибнуть тысячу раз и давно свыкся с мыслью, что смерть от старости ему не грозит.
— Что, Северцев, — сказал своему референту генерал, — не ждал? А я, понимаешь, думаю: надо бы полковнику помочь, чего он тут один в болоте ковыряется. А ты, оказывается, сам справился. Молодец, полковник, хвалю. Давай сюда дискету-то, а то, неровен час, потеряешь. Только не говори, что ее нет, сказал он, увидев, что полковник начал открывать рот. — Жарко, ребята нервничают. А ну как кто-нибудь ненароком пулю в затылок влепит? Или, того хуже, захочет с твоей бормашиной поиграть. Думаешь, ты один такой затейник?
Северцев гулко сглотнул набежавшую слюну, демонстрируя полное неумение достойно проигрывать. Наблюдая за ним, Илларион неторопливо размышлял о тщете человеческих усилий. Впрочем, то же можно было отнести и к генералу, только Северцев уже начал прозревать, а генералу до этого было еще весьма далеко — он торжествовал победу над своим подчиненным и плевать хотел как на восточную, так и на западную философские системы.
— Ну, — сказал генерал, и Северцев дрожащей рукой протянул ему дискету.
— Молодец, полковник, — сказал генерал, убирая дискету в карман. — Что значит, для себя человек старался. Шлепнуть бы тебя, — неожиданно добавил он безразлично-тусклым голосом, — да мараться неохота. Тебе и так не позавидуешь.
Несмотря на то, что генерал почти дословно процитировал артиста Евгения Леонова в роли матерого уголовника, Илларион не находил его смешным. Генерал был страшен, как оборотень в момент перерождения. Размышления Забродова прервал один из приехавших с генералом спецназовцев, который прибежал с той стороны, где сиротливо раскалялся на солнце северцевский «мерседес», и протянул генералу большой конверт из плотного картона. Генерал заглянул в конверт и вынул оттуда магнитофонную кассету.
— Любимые мелодии? — спросил он у полковника.
Илларион посмотрел на Северцева и поспешно отвел глаза: на полковника было жалко смотреть. Тем не менее, тот собрался с духом и довольно твердо сказал:
— Никак нет, товарищ генерал. Это коиия вашего досье. В случае моей внезапной смерти или исчезновения, а также в случае ареста оригиналы этих записей будут переданы в прокуратуру.
— Это наши с тобой разговоры, что ли? — вполне равнодушно спросил генерал.
— Совершенно верно.
Генерал помолчал, рассеянно похлопывая по конверту ладонью.
— Ты прапорщика Калищука знаешь? — спросил наконец он. — Должен знать. Такой усатый… начальником охраны у тебя на даче работает.
— Не может быть… — прохрипел Северцев.
— Еще как может, — уверил его генерал. — Оригиналы эти самые прямо сейчас горят в твоем камине — замерз прапорщик Калищук, греется. Так что, полковник, езжай домой и жди звонка из прокуратуры. А лучше сделай, как я советовал стреляйся к чертовой матери. Это, по крайней мере, красиво.
Он немного помолчал и вдруг сказал с доверительной интонацией, от которой Иллариона перекосило:
— А ведь я тебе, братец, доверял. Занесся ты не по чину, вот и результат. Жаль. Когда я еще себе путного помощника подберу?
Он направился к машине, совсем не по-генеральски помахивая конвертом, на который бедняга Северцев возлагал такие надежды, но вдруг остановился и оглянулся на Иллариона.
— Это тот самый спецназовец? — спросил он.
Северцев молча кивнул, не в силах выдавить из себя ни звука.