Интеграция
Шрифт:
«Мы сделали все, и что могли проверили», – ответил Максим, не отрываясь от монитора. «Главное – не упустить важные детали. Люди будут задавать вопросы, и нам нужно не затупить».
Андрей замер на мгновение, словно обдумывая слова друга, затем откинулся на спинку кресла, на его лице появилась усталая, но решительная улыбка.
«Ты прав», – сказал он, устало вздохнув. «Скоро конференция и она может стать нашим шансом. Если мы конечно убедим коллег, наше открытие изменит мир».
Максим встретился с ним взглядом, в его глазах появилась тень сомнения. «Но
Андрей на секунду задумался, осознавая вес этих слов, затем кивнул.
«Знаю», – тихо сказал он, взяв кружку с кофе и сделав долгий глоток. «Но это не повод останавливаться и поднимать лапки к верху».
«Конечно, не повод», – с легкой улыбкой ответил Максим, вставая со стула. «Поехали, у нас есть работа».
Самолет мягко поднимался в воздух, оставляя под собой город и превращая его в сложный узор дорог и огней. Андрей сидел у окна, наблюдая за этим зрелищем, пока Максим листал программу конференции, что лежала у него на коленях.
«Знаешь, Андрюха», – начал Максим, отвлекаясь от чтения, «я все еще не могу поверить, что мы действительно это сделали. Это как сон, немного с эротическим подтекстом».
Андрей оторвался от окна и повернулся к нему, улыбка промелькнула на его лице.
«Да, Максим, это невероятно. Но мы заслужили это. Годы работы, бессонные ночи… Это наш шанс показать миру, на что мы способны».
Максим кивнул, его взгляд стал более задумчивым. «Да, но… Успех – это одно, а вот куда выльется это всё, остаётся только гадать».
Андрей улыбнулся, но на этот раз его улыбка была менее уверенной.
«Ты всегда был прагматиком, Максим. Но иногда нужно выдохнуть. Кто не рискует, то не…».
Максим хотел было ответить, но в этот момент самолет слегка тряхнуло. Он замолчал, задумчиво посмотрев в иллюминатор, за которым виднелись облака, постепенно заполнявшие весь горизонт. Внезапно самолет снова сильно тряхнуло, и свет в салоне замигал.
Лица пассажиров напряглись, в воздухе повисло напряжение. Максим и Андрей переглянулись, на их лицах отразилась тревога.
Самолет начало трясти все сильнее. Пассажиры начали переговариваться, вокруг зазвучали испуганные голоса. Стюардессы пытались успокоить людей, но страх уже начал распространяться, как зараза.
Андрей сжал руку на подлокотнике, его сердце заколотилось быстрее. Он видел, как Максим напрягся, в его глазах появился ужас, словно он уже обдумывал все возможные сценарии.
«Держись!» – крикнул Максим, но его голос потонул в реве двигателя, который внезапно стал прерывистым, словно самолет начал терять мощность.
Самолет резко пошел вниз, и Андрей почувствовал, как его тело вжалось в кресло. Паника захлестнула салон, крики усилились. В ушах стоял гул, как от сильного ветра, а мир вокруг начал рассыпаться на кусочки.
В следующий миг яркая вспышка заполнила его сознание, и Андрей погрузился в темноту.
Когда Андрей открыл глаза, вокруг царила тишина, которую нарушал лишь слабый шум медицинского оборудования. Яркий свет бил ему в лицо, и ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он лежит в больничной палате.
Боль пронзила его тело, но была терпимой. Он попытался пошевелиться, но почувствовал, как что-то тянет его за руку. Гипс. Переломы. Воспоминания начали возвращаться, одно за другим. Самолет… Максим…
Андрей резко сел на кровати, несмотря на протесты тела, и тут же почувствовал головокружение. Он схватился за голову, пытаясь собраться с мыслями. Он был жив…
Спустя несколько часов, Андрей, поддерживаемый медсестрой, добрался до палаты, где лежал его друг. Увидев Максима, лежащего на кровати с подключенными аппаратами, Андрей почувствовал, как его сердце сжалось. Максим был в коме.
Андрей медленно подошел к постели друга и сел на стул рядом с ним. Тишина в палате была угнетающей, и лишь монотонный писк кардиомонитора напоминал о том, что жизнь Максима еще не покинула его тело.
«Вот срань», – прошептал Андрей, опуская голову. – «Держись там.»
Но он не знал, что сказать. Слова потеряли смысл перед лицом того, что случилось. И в этот момент в его голове родилась идея. Отчаянная, почти безумная, но единственная, которая могла спасти Максима.
День в лаборатории был ясным, но в сердце Андрея царила буря. Прошло несколько недель с тех пор, как их мир перевернулся. Максим по-прежнему лежал в коме, подключенный к множеству аппаратов, поддерживающих его жизнь. Андрей последние дни провел в лаборатории, пытаясь найти ответ на главный вопрос: как спасти друга.
Он сидел за своим столом, окруженный бесчисленными распечатками, блокнотами и монитором, на котором постоянно обновлялись данные. В голове Андрея неумолимо пульсировала одна мысль, которая была как спасением, так и проклятием – использовать их новую технологию, чтобы оживить Максима.
Он был один в лаборатории. В эти часы, когда в ней не было других сотрудников, тишина казалась почти зловещей. Только мерцание экранов и едва слышное жужжание приборов сопровождали его размышления.
"Это безумие", – тихо сказал он сам себе, вставая из-за стола и начиная нервно ходить по комнате. Но чем больше он обдумывал эту идею, тем реальнее она казалась. Использовать их установку, чтобы пробудить Максима… Это был неплохой шанс.
Он остановился у окна и посмотрел на город за стеклом. Мир за окном жил своей жизнью, ничем не напоминающей тот мрак, что бушевал в его душе.
"Если мы можем стимулировать нейроны… почему бы не попробовать?" – пробормотал он, чувствуя, как в груди разгорается надежда. Но эта надежда была опасной. Она могла разрушить всё.
Он в последний раз проверил данные, собрал все необходимое оборудование и направился в больницу.
Палата Максима была такой же холодной и безмолвной, как и в первый день. Андрей вошел, чувствуя, как его сердце бьется в груди, словно оно вот-вот выскочит. Он подошел к кровати, на которой лежал его друг, и на мгновение замер, разглядывая его бледное лицо.