Интенсивность
Шрифт:
Высокий и худощавый, с длинными рыжими волосами, темными глазами и губами, он был достаточно красив как женщина, что безмерно его раздражало, поскольку к нему постоянно подходили мужчины, а мужское внимание его совершенно не интересовало.
И в то время, как у Казиэля на лбу было вытатуировано восходящее солнце, которое приравнивало его к светлым кельтским силам, Вон имел татуировку в виде черной вытянутой звезды между глаз, что четко обозначало его принадлежность к более темной стороне фейри. И в самом деле, колдун предпочитал играть с самой смертоносной
Аэрон клялся в верности обеим сторонам, но ни одной из них верен не был. Именно это в свое время сделало их троих практически непобедимыми. Неудержимая армия из трех мужчин, с которыми никто не хотел столкнуться на войне.
Коди была рада, что они были на ее стороне. Хоть они и были ослаблены проклятиями и связывающими заклинаниями, они по-прежнему были опасными.
И ужасающими.
Смертельная комбинация и их способность сохранять спокойствие и веселье независимо от угрозы напомнили ей об ее братьях. Из-за этого время от времени на нее накатывала тоска по дому.
— Итак… — Казиэль раздраженно ухмыльнулся Калебу. — Кто ставит на то, что Тень не найдет мечи в ближайшее время?
Калеб усмехнулся.
— О, я полагаю, что их найдут. В моей спине или глотке. Возможно, в моей голове. Или другой крайне неудобной части тела. В самый неподходящий момент.
Аэрон фыркнул.
— Должен сказать, что я с этим согласен, зная, как нам везет.
— Да, согласен.
Вон заплел волосы в косу, чтобы они не попадали в его глаза. Вернее, в ее глаза. Всегда было непонятно, как его называть, Коди никогда не была уверена, учитывая его ситуацию. К счастью, он прощал, если дело касалось его пола, и обижался только тогда, когда кто-то намеревался обидеть его из-за этого.
И впервые Коди подумала, как долго эти трое знали друг друга и сражались вместе. Почти вечность. Братья по оружию. Они умрут раньше, чем подведут друг друга. Лучше умрут, чем предадут. И без колебаний истекли бы кровью друг за друга.
У каждого должен быть такой друг.
И это было печально для всего человечества, что таких мало. Особенно с учетом того, что они собрались вместе, пройдя все невзгоды, и были из самых разных слоев общества. В самом деле, Вон, Аэрон и Казиэль должны быть смертельными врагами. Вместо этого они были связаны крепче, чем большинство семей.
Вон остановился и сердито посмотрел на нее.
— С тобой все в порядке, милая?
Коди улыбнулась.
— Все отлично. По крайней мере, исходя из того, что принес нам этот прекрасный день.
В ее тоне сквозил сарказм.
— Правда. У меня уже запульсировала зияющая рана. Не могу дождаться, когда к ней присоединится следующая.
Казиэль фыркнул, подходя ближе к Вону.
— Не переживай, приятель. Я порву глотку тому, кто следующим подойдет к тебе познакомиться.
Взгляд Калеба потемнел.
— Нам нужно найти нашего Малачая. Думаю, должно случиться что-то плохое.
Аэрон бросил веселящийся взгляд на Калеба.
— Ты что? Обезумел, демон? Думаю, это предвещает, что что-то съело нашего Малачая. Почему еще он мог пропасть?
Казиэль кивнул.
— Согласен. Он находится во чреве какого-то ужаснейшего зверя.
Как бы Коди ни ненавидела это признавать, они могли быть правы. Потому что глубоко внутри она тоже не могла почувствовать Ника.
— Калеб? Ты можешь с ним связаться?
Выражение его лица подтвердило ее самые горькие опасения.
— Он не в этой реальности, не так ли?
Калеб тяжело сглотнул.
— Нет. Да помогут нам боги. Думаю, он у Нуара.
А если это так…
Этот мир обречен.
Глава 9
Закрыв глаза, Ник почувствовал, что проваливается сквозь эфир. Теперь он был потерян для гримуара, его сил, его прошлого и будущего.
Внезапно в своем сознании он увидел жизнь каждого Малачая. Это наполнило его таким гневом и ненавистью, что стало взрывоопасным. И в то же время его опечалило то, что его родословная стала именно такой.
Почему?
Из-за войны, которую они не начинали? Потому что двое полюбили друг друга, и это разозлило других? Как могло произойти столько трагедий из-за чего-то такого простого и элементарного? Чего-то такого невинного и хорошего? Это потрясло его разум.
Отец Монакрибоса, Киссар, был сефиротом, бесспорно преданным и обладавшим высшей властью. Глава Мимору — их главный лидер до Мионы. Только он мог отдать сердце самой темной из всех богинь и научить ее любить и заботиться о ком-то другом, кроме нее самой.
То же самое Миона сделала для Ксева. Неудивительно, что они оба были такими напуганными параноиками. Они уже видели, как подобное закончилось. Если силы Источника были так жестоки по отношению к своим же, то для себя они ни на что не надеялись.
Ник вообще не мог винить своих прабабушек и прадедушек.
До того, как началось время, Киссар был настолько чист сердцем, что был выбран духом меча Такары как первый из Сефириев, который использовал ее в битве.
И после несправедливой смерти Киссара боги потребовали дух меча, потому что он осмелился влюбиться в богиню Брайт, которая раскрыла их отношения, когда родила их сына Монакрибоса, Такара отказалась служить другому воину. Меч встал на защиту пары и нанесенной им несправедливости.
Веками меч бездействовал, умышленно безмолвный, отказывая всем Сефириям, которые пытались активировать и использовать ее.
До Джареда.
Деда Ника по материнской линии. Какая ирония, не правда ли. Это заставило его задуматься, знала ли Такара, что Джаред будет последним Сефиротом, чья жизнь будет связана с последним Малачаем. Что меч выбрал военного партнера намеренно, зная, что в будущем Джаред будет использован в таком гнусном замысле теми же богами, которые первыми прокляли род Ника.