Интервенция и Гражданская война
Шрифт:
Прежнее правительство зависело от урожая на помещичьих землях, который легко было собрать. Но помещичьи посевы уменьшились вследствие препятствий, чинимых крестьянами. Последние, кроме того, стремятся мешать применению сельскохозяйственных машин. Они требуют предоставления им сбора хлебов при условии уплаты им за это от четверти до трети урожая. Это значит, что большая часть урожая помещичьих земель будет растаскана по избам, и сбор его станет для правительства невозможным. В некоторых губерниях крестьяне отказываются отдавать свое зерно иначе как в обмен на мануфактуру. Селения юго-западной России нуждаются в одежде и металлических изделиях. Министр продовольствия делает героические усилия, чтобы найти нужные для обмена предметы, но сейчас мануфактуру достать в России нельзя нигде. Ограничения в тоннаже препятствуют ее ввозу. Если даже удается собрать некоторое количество товара, то распределение его при царящем беспорядке является делом
Производство сахара будет чрезвычайно сокращено, так как крестьяне силой захватили часть свекловичных хозяйств. Крестьяне делают все возможное, чтобы задержать у себя зерно в надежде, что цены, которые сейчас низки, поднимутся. Вдоль железных дорог нет правительственных складов, и продукты должны отправляться немедленно после их подвоза. Сама же доставка до железных дорог представляет из себя целую проблему. В реквизиции лошадей переусердствовали. Моторизированного транспорта нет. Практически в наиболее хлебных районах железных дорог мало, а простые дороги часто непроходимы весной и осенью. Как раз теперь все перевозочные средства, находящиеся в распоряжении крестьян, заняты жатвенной работой, и никакое зерно к железным дорогам не подвозится. Лошадиный транспорт так ограничен, что зерно не может доставляться с больших расстояний. Отсюда вытекает, что армия и городское население России должны базироваться на узкой полосе земли, примерно в 15 миль по каждую сторону от железной дороги…» 1453
Воззванием от 29 августа Временное правительство констатировало чрезвычайно тяжелое положение страны: правительственные запасы беспрерывно уменьшаются; «города, целые губернии и даже фронт терпят острую нужду в хлебе, хотя его в стране достаточно»;многие не сдали даже прошлогоднего урожая, многие агитируют, запрещают другим выполнять свой долг» 1454. Член палаты общин И. Малькольм, путешествовавший по России по поручению Красного Креста, писал: «Серьезность общественного положения страны не может быть преувеличена; положение страны поистине ужасно. Продовольствие и топливо исчезли…Цены на продукты исключительно высокие, и самые богатые слои населения начинают испытывать нужду в продовольствии». В то же время опера и балет были открыты каждую ночь» 1455.
Н. Суханов вспоминал, что 16 октября 1917 г. на заседании предпарламента министр продовольствия С. Прокопович заявлял: «Хлебная монополия, несмотря на удвоение цен, в условиях бестоварья оказывается недействительной, и… при данном положении дел для хлебных заготовок придется употреблять военную силу».В том же октябре главный полевой интендант сообщил, что дальнейшее регулярное пополнение (пищевых армейских.- В. Г.)запасов, многие из которых приближаются к исчерпанию, он рассчитывать не может. На вопрос, что же будет дальше, он развел руками и сказал «Голодные бунты». Через 10 дней на заседании министров Временного правительства министр продовольствия категорически заявил, что снабжать продовольствием он может только 6 млн. человек, в то время как на довольствии находятся 12 млн.
Октябрьская революция
После Октябрьской революции все проблемы, накопленные за почти три года войны царским и Временным правительствами по обеспечению населения и армии продовольствием, которые в конечном итоге привели к краху обеих властей, обрушились на новое правительство большевиков. 15 января 1918 г. Ленин телеграфировал в Харьков С. Орджоникидзе с мольбой «…Хлеба, хлеба и хлеба!!! Иначе Питер может околеть…»Критичность сложившегося положения характеризует тот факт, что второй человек в государстве после Ленина, Л. Троцкий, 31 января 1918 года был назначен главой Чрезвычайной Комиссии по снабжению и транспорту. Весной 1918 г. нехватка продовольствия достигла смертельно опасного предела, в городах северной полосы России разразился голод, в Петрограде давали по 50 г хлеба в день, в Москве – 100 г. Английский исследователь пишет: «Все сходились на том, что виноваты железные дороги, не успевающие перевозить хлеб. В действительности же трудность состояла не в отсутствии железнодорожного транспорта – в 1918 году в стране имелось 18 757 паровозов и 444 тысячи вагонов по сравнению с 17 036 паровозов и 402 тысячами вагонов в 1914 году,- а в отсутствии зерна: поезда гонялись за зерном, а не зерно за поездами» 1456.
Резкое осложнение ситуации было вызвано тем, что основные губернии – поставщики товарного хлеба находились на оккупированной немцами Украине и на уже охваченном Гражданской войной юге России. И это в добавление к тому, что с 1915 г. по октябрь 1917 г. посевная площадь в наиболее хлебородных районах и так уже сократилась на 20%, а в некоторых местах до 50%. С другой стороны, как писал К. Радек [Один из лидеров большевиков]весной 1918 года: «Крестьянин только что получил землю, он только что вернулся с войны в деревню, у него было оружие и отношение к государству весьма близкое к мнению, что такая вещь как государство вообще не нужно крестьянину. Если бы попытались обложить его натуральным налогом, мы бы не сумели собрать его, так как для этого у нас не было аппарата: старый был сломан, а крестьянин добровольно ничего бы не ал. Нужно было в начале 18-го года сначала разъяснить ему весьма грубыми средствами, что государство не только имеет право на часть продуктов граждан для своих потребностей, но оно обладает и силой для осуществления этого права» 1457.
А вот как описывал ситуацию в русской деревне У. Черчилль: «Савинков дал нам интересное описание жизни деревни, когда однажды мне и Ллойд-Джорджу довелось с ним завтракать. В некоторых отношениях его рассказ напомнил нам судьбы индийских деревень, в давно прошедшие времена переходивших от одних завоевателей к другим. Крестьянам принадлежала теперь вся земля. Они убили или прогнали прежних владельцев. Сельские общины сделались хозяевами новых и хорошо обработанных полей. Помещичьи усадьбы, о которых они так давно мечтали, принадлежали теперь им. Не было больше помещиков. Не было больше арендной платы. Крестьяне сделались полными хозяевами земли со всеми ее богатствами. Однако они еще не понимали, что при коммунизме у них будет новый помещик, советское государство,- помещик, который будет требовать более высокой арендной платы для прокормления голодных городов, коллективный помещик, которого нельзя будет убить, но который будет убивать их»' 458.
У. Черчилль продолжал: «Крестьяне были в хозяйственном отношении независимыми. При своем простом образе жизни они всегда могли поддерживать свое существование и помимо всех современных условий цивилизации. Из кожи зверей они делали себе одежду и обувь. Пчелы давали им и мед, заменявший им сахар, и воск для освещения. Хлеб у них был, и было мясо, и разные коренья. Они пили, ели и работали в поте лица. Не для них были все эти слова: коммунизм, царизм, святая Русь, империя или пролетариат, цивилизация или варварство, тирания или свобода. Все это в теории было им безразлично, и не только в теории, но и на практике. Они были и оставались людьми земли и тяжелым трудом зарабатывали свой хлеб… Москва правила Россией, и когда союзники победили и в победе своей исчерпали энергию борьбы, не было других соперников у Москвы. В стране разрозненных хозяйственных ячеек, ничем не связанных между собой, жизнь велась по примеру Робинзона Крузо, так же удаленного от цивилизации. Древняя столица находилась в центре сети железнодорожных линий, расходившихся из Москвы во все стороны. В центре сети сидел паук. Тщетной была надежда уничтожить го, двигая против него ряды опутанных паутиной мух! И тем не менее я считаю, что 20-30 тысяч решительных, сознательных, хорошо вооруженных европейцев без особых трудностей и потерь могли бы быстро домчаться по любому из железнодорожных путей до Москвы и вызвать на бой те силы, которые были против них…» 1459
«Трогательная забота» У. Черчилля о русских крестьянах говорит о том, что он либо забыл историю своей страны в период буржуазной революции и индустриализации, либо был крайне заинтересован в превращении России «в страну разрозненных хозяйственных ячеек, ничем не связанных между собой», в уничтожении городов и в возврате ее в эпоху глухого феодализма с его натуральным хозяйством, невежеством и отсталостью… По крайней мере, никто не сделал для этого больше, чем «борец за демократию» У. Черчилль. Ассоциации с индийскими крестьянами, видимо, тоже были не случайны – империалистический менталитет Черчиллей не шел дальше видения России как английской колонии по типу второй Индии…
На практике единственной мерой, способной спасти города от голодной смерти, оставалось расширение и ужесточение мер, введенных еще царским и Временным правительствами по принудительному изъятию продовольственных запасов. О них И. Сигов докладывал еще в мае 1917 г.: «И при старом режиме, когда царское правительство не стеснялось мерами принуждения и насилия, обязательная разверстка хлеба… провалилась с треском. Дальше старому правительству оставалось только одно: производить в деревне повальные обыски и повсюду отбирать хлеб силой, не останавливаясь ни перед чем. Но на такую прямолинейность едва ли решилось бы даже царское правительство» 1460. Временное правительство пошло на такую «прямолинейность», но и ее оказалась недостаточной. Продовольственная политика Временного правительства провалилась с еще большим треском.